Дом у моря

Дома, что я имел, овладевают мной.
Случались в високосные года враждебные развалины чужбин;
как иногда охотник набредает на перелётных птиц,
а иногда он их и не находит, —
так мне в мои года везло, когда одни в себе носили дробь,
другие удирали, а иные с ума сошли в убежищах своих.

О жаворонке мне не говори, о соловье,
о трясогузке-невеличке,
что на свету хвостом выводит цифры:
об их немногое я ведаю жилищах,
лишь знаю: у народца их какие-то, да есть.

Но как младенцы, новые дома
на берегу шалят кистями солнца:
цветными ставнями, блестящими дверями
подталкивают, что-то изменяют
в тот день, когда их завершает зодчий;
то улыбаясь, хмурясь, то упрямясь
с жильцами, кто сбежал или остался,
и с теми, кто вернётся, если может,
или заблудится — теперь, когда весь мир
единой стал гостиницей без края.

Так мало мне известно о домах,
и так дивлюсь их радости и грусти:
случалось иногда остановиться
у моря, в комнатушках голостенных
с одной кроватию железной, налегке,
и, глядя ввечеру на паука мечтать, как кто-то
уже идёт,— его принаряжают чёрно-белым,
с отделкой разноцветной, а кругом
рядят чуть слышно важные персоны,
пепловолосые и чёрно-кружевные,
как хочет он прийти, чтоб попрощаться;
иль женщина, согбенная годами,
бредя обратно с побережья юга,
Александрии, Смирны, Сиракуз или Родоса,
из областей закрытых, как горячий ставень,
с благоуханьем золотых плодов и трав,
ступеньками взойдёт, не видя тех,
кого под лестницей сморила дрёма.

Домам, ты знаешь, заупрямиться легко, особенно, когда их обнажили.

Перевод: М. Алёшина