Мяч

Прыгун, ты даришь слишком беззаботно

тепло чужих ладоней, как свое;

но слишком легковесно и бесплотно,

дабы в предметах обрести жилье,
оно меж тем вещественно вполне,

настолько, что в момент прикосновенья

само проникнет в нас без промедленья, —

ты взмыл и на секунду в вышине
задумался, как если бы бросок

ты захватил с собой на время взлета,

а после отпустил — и изнемог,

и игрокам киваешь с разворота

на место, где закончишь свой прыжок,

а те, как в танце, замерли, и ты,
приободренный визгом и погоней,

естествен и проворен, с высоты

ныряешь в ковш подставленных ладоней.

Перевод В. Летучего

Ты, круглый, ты, теряющий в полете
тепло двух рук, — беспечно, как свое
тепло, — ты, как бы непричастный к плоти
и слишком облегченный для нее,

почти не вещь и вещь хотя бы в том,
чтоб все-таки из видимого ряда
в нас не войти, незримым став для взгляда;
но это есть в тебе, когда подъем

готовится паденьем стать вот-вот, —
ведь он, взлетая, тянет за собою
вверх, отпускает, медлит — и с высот,
чуть задержась, руководит игрою
и на места играющих ведет,
чтоб стройным танцем стала кутерьма.

И тут, желаемый всё напряженней,
открыто, попросту, как жизнь сама,
падет в сосуд раскрывшихся ладоней.

Перевод Ю. Нейман

DER BALL

Du Runder, der das Warme aus zwei Händen 
im Fliegen, oben, fortgiebt, sorglos wie 
sein Eigenes; was in den Gegenständen 
nicht bleiben kann, zu unbeschwert für sie, 

zu wenig Ding und doch noch Ding genug, 
um nicht aus allem draußen Aufgereihten 
unsichtbar plötzlich in uns einzugleiten: 
das glitt in dich, du zwischen Fall und Flug 

noch Unentschlossener: der, wenn er steigt, 
als hätte er ihn mit hinaufgehoben, 
den Wurf entführt und freiläßt —, und sich neigt 
und einhält und den Spielenden von oben 
auf einmal eine neue Stelle zeigt, 
sie ordnend wie zu einer Tanzfigur, 

um dann, erwartet und erwünscht von allen, 
rasch, einfach, kunstlos, ganz Natur, 
dem Becher hoher Hände zuzufallen.