Расстояние ночи

Всамделишные истории

Я не математик, но математики во мне много. Вот и приходится постоянно решать какие-то задачи: иногда неразрешимые, а иногда неразрешённые.

Я всегда опаздывал понимать, что живу. Самое окончательное осмысление этого процесса, равно как и осознание неизбежности финала жизни изо дня в день откладывалось мной в долгий ящик под названием КОГДА-НИБУДЬ. Причём ящик этот был настолько велик, что поглощал собою целую бесконечность, незаметно переплавляя смыслы неопределённостей в твёрдое и однозначное НИКОГДА. Моя жизнь происходила всё как-то в профиль к тому, что непременно должно было осуществиться. Я словно искоса, время от времени поглядывал в сторону своей бесконечности.

И вдруг бесконечность сама повернулась ко мне и посмотрела на меня в упор...

А ведь предупреждали! Ещё тогда, когда деревья были большими... Напрасно не поверил. Вертелся и ухмылялся: мол, как это я не успею оглянуться и жизнь пройдёт?! Ах, мама, как ты была права! Вышло именно так, как вышло: ложился мальчишкой, а проснулся... взрослым. Слишком взрослым. И нет того, в ком было много лета. А есть лишь тот, в ком очень много лет...

Время. Его горькая оскомина - на кладбищенских камнях, где чёрточка между датами и есть то мгновение вселенной, в которое непостижимым образом уместилась чья-то жизнь. Обиталище прахов - несокрушимая цитадель для всякого сомнения. Последний аргумент. Истинное грядущее живущего на Земле. Никого не минет чаша сия. И если не отыщется даже на самых крепких гранитах ни единой надписи, то всякий смотрящий всё равно непременно прочитает поверх могил неоспоримое: НИКТО НЕ ОПОЗДАЕТ НА СВОЮ СМЕРТЬ...

...Неспешно подбираю в магазине одежду, сканируя взглядом качество пошивочных изделий. Пытаюсь предугадать - хватит ли мне выбранных вещей года нА три? И тут же, посреди всей моей предвкусительно-покупательной радости, где-то за пределами ума и сердца как бы слышится тихое, но ясное: А хватит ли тебя на эти три года?

...Что ж, вопрос вполне резонный. Моё НИКОГДА становится всё меньше, его очертания - конкретнее. Да я уже, пожалуй, начинаю привыкать к новому положению вещей. С постоянством рассветных лучей БЕСКОНЕЧНОСТЬ под названием КОГДА-НИБУДЬ рефреном входит в каждый мой новый день.

А может и я был прав, когда в раннем детстве не замечал стрелок на часах? Я упорно не признавал их существование. Круг и цифры - вот всё, что мне представлялось, чему я позволял быть. У времени ведь нет стрелок. И оно то летит, то ползёт, то исчезает... Хотя часы всегда тикают как бы одно и то же. И почему: жизнь прожить - не поле перейти, а если оглянулся, то ты - уже старик? Почему, когда тебе очень плохо, секунды превращаются в тягучую нескончаемость, а если ты в радости, то всё может быть очень даже по-другому. Это что - иллюзия внутренних восприятий ? Или время являет нам себя невероятно подвижной живой сутью, чем-то таким запредельно гибким, что спонтанно проходит сквозь призмы обыденностей, маркируясь в нас особыми ситуациями?

Тысяча лет, как один день. И один день, как тысяча лет.* Без ложной скромности скажу - я знаю, что это такое...

Взрослые вольнЫ думать о себе, что угодно. Они могут укутываться пёстрой мишурой мудрых предположений о собственной значимости. А я вот, оглядываясь на свою прямо-таки закоренелую взрослость, скажу, что именно в детстве мне открылись невероятные истины, огромность которых я коряво теперь пытаюсь постичь умом.

...Свою необычную историю я утаил от всех. Даже от своего самого близкого друга. Боялся, чтобы не узнали родители. А потом впечатления постепенно как-то стушевались в движении дней и всё вошло в привычную колею жизненных забот и дел. Десятки лет пролежала эта моя история на полках забвения. Да видно устала она жить в неизвестности под грифом совершенной секретности.

Было тогда автору строк лет девять.

...Случилось мне однажды переломить в себе тёплую леность и неприметно для всех выпорхнуть из уютной постели в туманную летнюю рань. Скажем прямо: чтобы пойти на такое преодоление любящему поспать отроку, нужна была сильная, веская причина. И она таки имелась в наличии... Уж очень хотелось мне испытать одно дело...

Среди безжалостно жаркого лета окунуться в праздник брызг и мокрого восторга - это поистине райское наслаждение. Но если берег крут, а ты не умеешь плавать, то остаётся только мокрую пыль глотать от чужой радости. Конечно, можно пойти на дальнюю речку или пруд и нерисково помокнуть там в пляжных местах. Но из постельного уюта я уходил всё-таки не для этого. И шёл я к очень крутым берегам . Ибо меня не по-детски заводило желание ощутить всеми пупырышками гусиной кожи ног волнующую зыбкость плывущего "плота" над глубиной... И хотя плотами были всего лишь-навсего деревянные поддоны в большой яме с водой на строительной площадке, это ничуть не умаляло романтического порыва юной души.

...У ямы никого не было. Сначала это обстоятельство меня очень порадовало, но, когда я взглянул в неподвижное тёмное зеркало воды, то сразу понял, что ни при каких обстоятельствах не встану на доски поддона... Вот ведь коллизия какая: ещё мгновение назад я просто жаждал одиночества, чтобы овладевать плавсредством без опасения быть кем-то осмеянным из-за своей боязливой нерешительности неумеющего плавать. Теперь же мне очень не хватало именно того, что мешало днём - присутствия шумной мальчишечьей компании. Потому что теперь передо мной была не просто вода... Передо мной была ПУЧИНА. Неприветливая, тёмная и даже страшная. Сама мысль испытывать судьбу в одиночку представлялась мне уже невозможной.

Я смотрел на самый ближний плот у берега и мысленно прощался с дерзкой мечтой; напоследок робко-опасливо коснулся поддона ногой. И вдруг услышал чей-то голос...

Увлечённый внезапными огорчениями я не заметил появления молодого человека лет двадцати пяти, присевшего на корточки на другой стороне водоёма напротив меня. Он улыбался и вполне дружелюбно говорил что-то про боязливого морского капитана... Да уж понятно, о ком шла речь... Пару секунд я испытывал такой конфуз, что впору было непременно куда-то резко исчезнуть. Такая охватила досада, будто меня рассекретили до самого ничтожного нолика и разобрали до последнего винтика... Однако настроение моё, как ни странно, быстро поменяло полярность: я был полон решимости сию же минуту опровергнуть превратное о себе мнение этого насмешливого незнакомца. И я ступил на поддон...

То, что произошло в следующее мгновение, выходило далеко за пределы всех моих предположений возможного... "плот" медленно, но верно стал тонуть!

...Я с ужасом смотрел, как вода неторопливо втягивает меня в свою бездну, всё выше и выше аккуратно смещая мокрую линию на брюках ... Крик жуткого недоумения безнадёжно застрял где-то между горлом и отчаянием... Мне было невдомёк, что мальчишки плавали, как минимум на двух поддонах сразу...

О парне я забыл напрочь. Да что там парень - весь мир в одно мгновение превратился в острую иглу ужаса под ногами! Берег был рядышком, только прыгни, а я словно заколдованный, словно превращённый злой волшебницей в каменное изваяние не мог даже пошевелиться. В этот момент я очень ярко ощутил некую разделённость: всё, что до сих пор я считал собой, как бы раскололось надвое. Моё тело не подчинялось мне, словно оно перестало быть моим. А я, сознающий себя и всё происходящее - я, с этим жутким ужасом, с непроизносимым, но непрестанно исходящим изнутри криком отчаяния как бы пребывал теперь в неком герметичном звуконепроницаемом коконе...

...Когда "ватерлиния" бездны уже подобралась к моему поясу, поддон неожиданно, но плавно выскользнул из-под ног и я, нисколько не меняя положения членов своего тела, словно памятник сброшенный с постамента пошёл ко дну...

Говорят, у страха глаза велики. И это верно, но у моего ужаса они были просто огромны. Мои глаза были открыты нараспашку... Это была супер видеокамера, которая фиксировала под водой каждый пузырёк воздуха, каждый бугорок сварочных швов на поверхности толстых водопроводных труб, находившихся на дне ямы. "Камера" одновременно просматривала всё дно целиком. И это при том, что я никогда прежде не мог открыть глаза в воде!

Но самое горестное, самое трудно-терпимое в этой ситуации заключалось в том, что "памятник" ни на секунду не прекращал под водой "дышать" ! Судорожно-жадные спазматические вдохи мощно и неустанно загоняли воду во все альвеолы лёгких... И жуть страданий усиливалась с каждым новым мгновением...

Ни на секунду не соглашаясь с происходящим, я всё-таки начинал понимать, что неминуемая развязка близка... Надеялся ли я на спасение? Совершенно очевидно, что нет. Хотя всё моё существо вопияло на всю вселенную своё неслышимое и отчаянное "СПАСИТЕ" . Я самым настоящим образом уходил в невозвратное... И парень на берегу был от меня так же бесконечно далёк, как бесконечно далека была и мысль о нём.

Но вот дальше произошло нечто, в равной степени и неожиданное и гротескно-удивительное. Моё тело... внезапно "включили"! В какой-то момент оно прямо-таки взорвалось движением! Вне моих желаний! Словно кто-то посторонний клацнул тумблером... Руки и ноги беспорядочно заработали с неистовой силой... Я завертелся юлой, то поднимаясь к поверхности, то опускаясь на дно, увлекая за собой целый шлейф разноколиберных пузырьков воздуха.

Думаю, это была фееричная картина. Наверное, я был похож на большую разъярённую рыбу, попавшую в сети... И как только включился этот самый "тумблер", дуализм моей персоны усилился - видимо, мозг, не получивший никаких более или менее вразумительных указаний, сам приступил к спасению, включив одновременно все мышцы в работу. А "кокон" превратился в большую бочку... Да-да, это было очень похоже на то, как если бы я вдруг оказался в пустой, тщательно закупоренной бочке с маленьким окошком где-то на её поверхности...

Меня вертело и носило немыслимо как! И всё же я успевал рассматривать жадным и полубезумным взглядом то травинки на верхней подводной кромке ямы, то камешки на дне. А иногда я даже видел небо... О, это было то самое небо, огромное вместилище невероятного количества пьянящего воздуха, животворящего нектара бытия ... А ещё я видел дерево, нависшее своей пышной кроной над водоёмом. Конечно, сквозь толщу воды его контуры просматривались нечётко, но всё же я даже успел заметить, что оно немного колышется. И вот в какой-то момент я увидел на поверхности воды крохотную веточку... Другого решения и быть не могло... Моя воля вырвалась из цепей отчаяния и рванула рукой к веточке... Эта малая частичка дерева, до боли зажатая в руке, была теперь самым дорогим приобретением уходящей жизни... Мои пальцы сжимали частицу твёрдости, осколок спасительной опорности... Веточка-весточка твёрдого прекрасного мира... Она была ценнее ценного, важнее важного... Я знал это безукоризненно точно!

Однако силы быстро покидали меня... Но именно теперь я ощутил тело своим. Я снова был с ним на "ты". Как будто "бочка", отчаявшись в стремлении что-либо изменить, от безнадёги махнула на всё "рукой..."

О чём я думал на пике быстро уходящей жизни, с переполненными водой лёгкими, на расстоянии вытянутой руки от гибели ? Что оставлял я на кончиках исчезающих мгновений ?

Это было горение сердца... Факел чувств и мыслей... Кристально чистый огонь догорающей свечи краткого бытия. Я думал просто и безупречно верно. Ничто не мешало мне успевать понимать главное: жизнь - великий ДАР!

В фокусе сконцентрированных ужасом мгновений мой внутренний взор приобрёл невероятную способность видеть не только широко, но и скрупулёзно-подробно, обнаруживая в простых и привычных вещах ослепительно золотое сияние... В незаметном - незаменимое, в неоценённом - неоценимое. И весомость вещей нарастала молниеносно...

Словно пирамиды песочных часов жизни и смерти стали действовать в едином порыве , преображая до небывалых величин в узком и быстром проходе от существования к исчезновению каждую "песчинку" бытия...

Я кричал душой неведомо кому о спасении, без устали горячо убеждая , что всё будет непременно иначе , если я...

А сил уже не оставалось, я плавно уходил на дно... И даже просто шевелить руками почти не получалось. Но веточка была со мной, отпускать её я не собирался ни за что... Уходило Солнце, уходило небо, уходила вся Вселенная, но моя веточка была со мной...

Погружаясь на дно, я успевал думать не только о том, что исчезаю навсегда, что теперь уже не для меня новый рассвет разрисует небо волшебными красками, но, странным образом - даже о том, что я очень огорчу родителей такими вот обстоятельствами... Я даже вспомнил, что в моём кармане ключ, без которого кто-то из моих родных не сможет теперь попасть домой...

Что же оставалось мне? А оставалось всего два всплеска полуосознанных пониманий: что бесконечно жуткая боль разорвёт меня сейчас в пыль куда-то вовнутрь и что боль эту человеку выдержать никак невозможно ...

И я не выдержал... Только понять это не успел... Потому что вдруг стало абсолютно темно и... блаженно.

Удивительно блаженно оттого, что ужас удушья неожиданно прекратился! Я силился осмыслить происходящее, я пытался найти хоть какие-то ориентиры для размышлений, но никак не мог ничего обнаружить, я не мог обнаружить даже искорки света, даже капельки воды! Я не испытывал никаких мокрых ощущений , ничего того, что всего лишь мгновение назад упруго окружало меня со всех сторон. Это было крайне удивительно, непостижимо. Но долго размышлять мне всё-таки не пришлось. Передо мной мягко вспыхнул свет... Он был тускловато-матовый , несколько похожий на свечение шарообразного уличного фонаря. И в пару мгновений этот свет трансформировался в небольшой бледно-белый прямоугольник с округлыми углами. Невольно подумалось, что всё это уж очень напоминало экран в маленьком кинотеатре...

...Уложить в одну смысловую линию адскую боль, блаженство, беспросветный мрак и таинственный "кинозал" явно не получалось: натиск событий успешно оспаривал здравый порядок вещей, и применять логику, как инструмент поиска ответов, не соглашаясь при этом с весьма неожиданным сюжетом, было бы взмахом крыла в безвоздушном пространстве. И всё-таки. От белого "киношного" прямоугольника я ожидал - кино! Я смотрел во все глаза... Не знаю, чего именно в тот момент было во мне больше: горячего любопытства или изумлённого восторга. По всей вероятности достаточно было всего, вязко растворённого в ауре полной растерянности.

И что же? Фильм пошёл! Логика "взлетела"! Но это было такое кино, какого в четырёх стенах отродясь нигде не видали! Это был фильм ... про меня!

Вот так! Это был фильм про М Е Н Я ! Хотя я такое кино не заказывал - это уж точно!

Прорисовка кадров на экране оказалась просто изумительной! Сколько живого воздуха ощущалось в каждом движении ! Изображение было не только очень цветным и ярким, оно было объёмным и колоссально подробным, малейшие детали в нём обозначались с такой контрастной чёткостью, что казалось можно рассмотреть и пылинки...

Разумеется, я не мог формулировать происходящее, не мог выводить в слова всю эту вязь невероятностей, как пытаюсь делать это сейчас, но восприятие моё было куда величественнее любых слов !

Я смотрел во все глаза... И конечно совсем не отдавал себе отчёта в том , чтО же это были за глаза и что именно такое они видели перед собой. Но если не углубляться в непонятки о глазах, и отвести в сторону накал страстей ещё живого утопленника, каковым я и был на тот момент, то можно в некоторой степени представить эту картинку, мысленно выстраивая фантастически живую голограмму, выходящую прямо из экрана к зрителю... А потом вообразить, как эта самая голограмма втягивает в себя зрителя словно пылесос ... Мгновенно, но мягко. Что-то такое и случилось со мной впоследствии. Я каким-то образом из "зала" втянулся в "фильм" ! Но при этом действующим персонажем не стал. Я мог рассматривать происходящее совершенно обособленно и свободно, в разных ракурсах, и мог делать это неторопливо и очень внимательно. Пожалуй, такие возможности представляются мне покруче возможностей Чеширского кота... Ведь у меня не было даже головы! Визуально я её никак не обнаруживал, ни краешком предполагаемого носа, ни "трубочкой" таких же несуществующих губ. И тело моё тоже никак не обнаруживалось.

И вот это особое состояние собственной невидимости, неопределимости в пространстве при наличии полноты сознания не вводило меня в окончательный ступор по одной единственной причине : надо было смотреть "фильм "! Думаю, мало кто смог бы разобраться, что к чему при таких делах. А "дела" были следующие: передо мной проходила вся моя жизнь... День за днём... Можно ли в это поверить? А можно ли поверить в то, как кропотливо были "сняты" малейшие фрагменты каждого дня? А поверить в то, что никакая, даже самая малая, наинеприметнейшая деталь всякого часа не выпадала за пределы "кадра"? А сколько было вновь прожито уже прожитОго, забытого и даже неизвестного! Я видел себя в общении с разными людьми, я слушал тексты всех разговоров до последней точки... Подчас было очень странно обнаруживать нечто новое в пройдённом жизненном пути : какие-то иные оттенки, не расслышанные слова, недопонятые сюжеты...

И всё шло довольно ровно до некоторой поры... Но в какой-то момент весь "киноряд" словно изменил стилистику... В канву повествования начал вплетаться некий иной подтекст...

Пошли события самого последнего времени. И вот в них-то и стала открываться особая тема... Некоторые "кадры" начали притормаживать и "зависать"... Я и до того имел возможность рассматривать всё весьма подробно, но теперь, при неожиданных тормозах живой картинки я словно прирастал к определённому фрагменту и входил всей своей сутью в острое, полномерное осмысление момента...

Всё, что происходило до " кинотеатра", все мои понимания-сокрушения, яркие неожиданные прозрения были, пусть и очень большими, но всё же - открытиями ума в чрезвычайных обстоятельствах. Теперь же всё пошло качественно иначе, глубже... Я стал воспринимать некоторые эпизоды совсем не свойственным для меня образом... Я "видел" своим нутром то, чего видеть, понимать раньше не мог. Словно во мне открылось новое измерение. И это измерение определялось мной впоследствии, как ... пространство стыда, как глубинно-сущностное вхождение в ткань событий. Будто ко мне подключили ощущения чьей-то души. Я смотрел на свои поступки и мне было не по себе... Это восприятие совсем не рифмовалось с моими юными годами, с моими жизненными установками на тот период, где вся нравственность была толщиной в две молекулы и в лучшем случае определялась словами НРАВИТСЯ - НЕ НРАВИТСЯ. Но "пространство" проявилось не само... Был ещё КТО-ТО...

...Есть люди, которые могут ощущать на себе чей-то взгляд. Есть те, которые могут очень плотно чувствовать какого-нибудь человека даже за тысячи километров. Я в своей ПРОСТО ЖИЗНИ не обладаю никакими чрезвычайными особенностями, во мне нет этого внутреннего духовного "скайпа". Но вот тогда, в "кинотеатре," я определённо был назначен временно исполняющим обязанности экстрасенса. Хотя и в очень краткосрочном режиме. Благодаря чему я понимаю, что сверхощущения - это те "руки", "пальчики" которых легко нащупывают твердыню любой невидимости, неопределяемую глазами даже при самых ярких лучах солнца. Эти способности обыденно - естественны и органично близки тому, кто ими обладает. Как естественно, например, для летучей мыши в полной темноте "видеть" с помощью эхолокации.

...Я очень явственно ощущал чьё-то присутствие. Кто-то, вне всякого сомнения, находился рядом.

Более того, я стал каким-то особым образом ... слышать его! Сначала это были как бы наплывы некоего акцента, распознаваемого, как быстрое нарастание концентрации определённого смысла. Затем этот смысл, словно вибрируя и расползаясь где-то внутри меня, превратился в звучание... И это был ГОЛОС! Мужской голос! Негромкий, спокойный и твёрдый. Он звучал внутри меня. Он говорил мне что-то вроде: "Смотри на это". "И на это". " Это всё ты" ... И если бы даже потом, много позже мне захотелось бы уверить себя в том, что я слушал собственные мысли, преобразованные хитрым-прехитрым мозгом в слова низкого мужского тембра, мне некуда было бы деть ощущение стыда за поступки, в которых меня укорял этот таинственный голос!

Потому что мне нЕ за что было стыдиться! Мне нЕчем было стыдиться! Моя совесть была чиста и свободна - от меня! Она не жила во мне. Я пакостил совершенно искренне, ничуть не сомневаясь, что и жадность моя, и трусость, и агрессивное непослушание старшим и многое-многое что другое не являлось чем-то плохим. Потому что это был Я! А всё, что делал я, автоматически уходило за пределы неправильностей, неизменно приобретая статус безусловной и наивысшей оправдательной аргументации...

...В добивку моей "молекулярной" нравственности, на распластанное и нещадно размазанное доселе неведомым мне чувством горького стыда изумление, ко всем неприглядностям юного моего жития добавилось и то жёсткое "видео", где я, закрывшись в туалете от праведного гнева матери, в порыве оскорблённого самолюбия кричал ей какие-то очень недобрые слова...

Последнее, что я помню - это краткое беспощадное резюме таинственного ГОЛОСА. За давностью событий я не запомнил текст в точности, но смысл был примерно таким: ВОТ И ВСЯ ТВОЯ ЖИЗНЬ. МНОГО ЛИ В НЕЙ ЦЕННОГО?.. А потом через много времени я очнулся на постели в доме того самого забытого мной напрочь парня...

Вот так это было. Так я помню...

Удивительное дело: можно тысячи раз созерцать падающие с веток яблоки и ни разу не понять, почему они не падают в небо! * И можно тысячи раз принимать ванну и ни разу не испытать вдохновенной потребности воскликнуть "ЭВРИКА!"... *

Да, я помнил... Но всё же очень долго не придавал особого значения тому, что произошло на строительной площадке. Вне всякого сомнения случай из детства не был для меня ординарным событием, но по причине упруго созревавшего понимания длительно-настоятельно отсутствовал внутренний комментарий на эту тему. В определённом ключе. "Яблоки" падали, но закон "всемирного тяготения" всё как-то не просматривался ... Всё как-то не обнаруживалось в привычном чрезвычайное.

Так что же произошло со мной там, куда даже Чеширскому коту, по всей вероятности, заказан вход?!

...Конечно, я не знаю, чем живёт время: Расстояниями? Скоростями? Гравитацией? Я нисколько не продвинулся в понимании того, каким именно образом оно входит в сверхплотные потоки человеческой жизни, становясь аппликацией наших смыслов. Но всё же я очень выразительно понял, что время... беззастенчиво лукаво. Оно очень похоже на разумное иномирное существо с бесконечным коэффициентом игривости и всемерным тяготением ко всемирному обману...

Оно мчит нас на скоростном поезде сквозь жизнь, а мы спокойно - неспешно бродим по вагонам и лишь изредка вскользь поглядываем в окна...

Вот почему я ничего не заметил... Почему неожиданно проснулся взрослым... Потому что ВРЕМЯ - это и БЫСТРО и МЕДЛЕННО! В одном флаконе! Мама предупреждала совершенно обоснованно. Без всякого движения к метафоре. Хотя то, что произошло со мною вне воды и света, где-то там, за пределами "объективной" реальности, вполне себе можно было бы отнести к образу, к модели ЖИВОГО ВРЕМЕНИ, к тому, что неприметно происходит с каждым жителем Земли. Я был внутри "поезда" и был снаружи, когда наблюдал свою жизнь в "кинотеатре"...

...Я словно стоял в двух реках: в одной "вОды" времени неслись бурным потоком, а в другой едва можно было уловить движение... Громада прожитого легко упаковывалась в крохотные мгновения. И при этом нисколько не терялось ощущение земного исчисления времени. До полного отключения сознания у меня было всего несколько секунд...

Вот она - тысяча лет, как один день! Библейская запредельность... Удивительно - до чрезвычайности, когда ты весь, без остатка, всеми движениями каждого дня очень медленно и подробно размещаешься в мгновениях! И совсем не важно - девять лет там распаковывается или гораздо-гораздо больше. Это ровным счётом не имеет значения. А потом приходит понимание, что возможно вообще всю вселенскую историю уложить в неподвижность и развернуть её, как на ладони...

Но я ведь всё-таки не успел оглянуться...

Может, мама говорила не те слова? Или говорила не так? А как надо? А как бы говорил я?

Сел бы в машину времени и укатил в своё прошлое к себе самому, чтобы сказать... Сказать - что? Какие такие особенные слова нужно заклинательно произнести, чтобы напитать сознание возможностью постоянного преодоления великой Иллюзии лукавой длительности?

Для юной души мудрое изречение ЖИЗНЬ КОРОТКА в любой подаче - фраза ни о чём. В особенности, когда на каждом шагу долдонят о будущем, которое ВСЁ и которое непременно-утешительно ВПЕРЕДИ. Изменения происходят, но будущего - нет! Каждый день просыпаешься в СЕГОДНЯ! И в нём нет никакого ВПЕРЕДИ! Проживи хоть стопятьсот лет. И никогда не будет! Как только пытаешься ухватить время за хвост, то тут же... остаёшься там же!

Жизнь прожить - не поле перейти. Но жизнь - она ведь и в самом деле такая, как чёрточка между датами на могильной плите... Это хорошо понимаешь, когда оказываешься на грани... Когда поневоле становишься амфибией времени. А ещё жизнь - она такая, как ночь. Вот, как в детстве: живёшь-живёшь целый-прецелый день в играх во дворе, так что домой к позднему вечеру едва живой возвращаешься, словно из трудного кругосветного путешествия, а потом быстро-быстро ложишься спать, чтобы утром быстро-быстро встать и всё начать сначала. Ибо: КАК БЫ НЕ ДЛИННА БЫЛА НОЧЬ, ОНА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ТУТ ЖЕ, КАК ТОЛЬКО ОТКРЫВАЕШЬ ГЛАЗА В РАССВЕТ...

Мы ходим, а "ПОЕЗД" мчится, мы спим, а "ПОЛЕ" становится короче...

Вот и получается, что жизнь надо любить быстро, именно сейчас, ничего не откладывая на потом. Но любить жить - надо медленно, чтобы успевать внимательно вглядываться в "ОКОШКО". Как говорится - смотреть надо в оба!

Что же до Чеширского кота, то мне кажется, он поверит... в мою историю. Если, конечно, я ему её расскажу. Он головастый, поймёт. И не станет считать меня ненормальным. Потому что знает, как иногда небывалые реальности могут быть реальнее бывалых. Он хорошо знает, как звучат чудеса, когда они случаются... А чудеса у меня звучали. Но вовсе не в голове. Не в обиду Коту сие будет сказано. И я это понял, когда всё-таки возжелал укатить в прошлое, чтобы...

Впрочем, это уже другая история...

Примечания:
 

*«У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Петра 3:8)

**Существует легенда, что Исаак Ньютон сформулировал закон всемирного тяготения, когда ему на голову упало яблоко

*** Древнегреческий математик, физик и инженер из Сиракуз Архимед воскликнул : «Эврика!», после того как вошел в ванну и заметил, что уровень воды поднялся. Это привело Архимеда к пониманию: объем вытесненной воды должен быть равен объему погружаемого предмета.

2019