БОСТОНСКАЯ БАЛЛАДА
Чтоб вовремя попасть в Бостон, я встал пораньше утром,
Местечко выбрал на углу — отсюда будет видно.
Дай дорогу, Джонатан!
Дорогу полиции президента! Дорогу правительственной пушке!
Дорогу федеральной пехоте и коннице — и призракам раненых и калек!
Мне любо глядеть на звезды и полосы и слушать оркестр, играющий «Янки Дудль».
Как ярко сверкают сабли в передних рядах!
Каждый идет с револьвером, чопорно прям, шагает по граду Бостону.
За войском — тучею пыль, плетутся вслед ветераны,
Один с деревянной ногой, другой без кровинки в лице, с повязкой на ранах.
Вот это так зрелище! Мертвые поднялись из земли!
Могилы с дальних холмов и те спешат подивиться!
Призраки! Тысячи призраков на флангах и в арьергарде!
Треуголки проедены молью, а костыли — из тумана!
Старые тяжко бредут, на молодых опираясь!
Руки на перевязях висят!
Что же печалит вас, призраки-янки? Почему выбивают дробь беззубые челюсти?
Иль вас трясет лихорадка? Иль вы, приняв костыли за оружие, хотите прицелиться?
Если глаза вам застелет слезами, вам не увидеть полиции,
Если начнете стонать — заглушите правительственную пушку.
Стыдитесь, вы, старые безумцы! Полно махать деревяшками, не рвите свои седые волосы!
Кругом стоят ваши правнуки, их жены смотрят из окон,
И все они так разодеты, так чинно себя ведут!
Час от часу хуже! Не можете выдержать? Вы отступаете?
Вид живых смертельным для вас оказался?
Так убирайтесь отсюда! Прочь! Врассыпную!
В могилы! Назад, на холмы, вы, старые калеки!
Не здесь ваше место, не здесь!
Теперь здесь место иному — сказать ли чему, джентльмены Бостона?
Я шепну это на ухо мэру — пусть он пошлет представителей в Англию!
Они получат согласье парламента, поедут с телегой к королевскому склепу,
Выроют гроб короля Георга, вынут монарха из савана и кости его соберут для поездки.
Садитесь, янки, на быстрый клипер,— груз для тебя готов, чернобрюхий клипер!
Поднять якоря! Распустить паруса! Держать прямиком на Бостон!
А вот теперь вызывайте полицию, тащите правительственную пушку!
Зовите сюда крикунов из конгресса, откройте новое шествие, поставьте на страже пехоту и конницу!
Центральное место — заморскому гостю!
Смотрите, достойные граждане! Смотрите из окон, дамы!
Комиссия вскрыла ящик, расправила кости монарха, приклеила те, что плохо держались.
Отлично! Череп на ребра! Теперь корону на череп!
Старый пьяница, ты отомстил! Корона взяла свое, и более, чем свое!
Руки в карман засунь, Джонатан,— все в порядке!
Великий ты плут и дельце обделал на славу.
ЕВРОПА (72-й и 73-й годы этих Штатов)
Вдруг из затхлой и сонной берлоги, из берлоги рабов,
Она молнией прянула, и сама себе удивлялась,
И топтала золу и лохмотья, и сжимала глотки королей.
О надежда и вера!
О тоска патриотов, доживающих век на чужбине!
О множество скорбных сердец!
Оглянитесь на былую победу и снова идите в бой.
А вы, получавшие плату за то, что чернили Народ,— вы, негодяй, глядите!
За все пытки, убийства, насилия,
За тысячи подлых уловок, которыми лукавая знать выжимала трудовые гроши у бедноты простодушной,
За то, что королевские уста лгали им, надругались над ними,
Народ, захвативший власть, не отомстил никому и дворянских голов не рубил:
Он презирал жестокость королей.
Но из его милосердия выросла лютая гибель, и дрожащие монархи приходят опять,
С ними их обычная свита: сборщик податей, поп, палач,
Тюремщик, вельможа, законник, солдат и шпион.
Но сзади всех, смотри, какой-то призрак крадется,
Неясный, как ночь, весь с головою укутан в бесконечную пунцовую ткань,
Не видно ни глаз, ни лица;
Только палец изогнутый, словно головка змеи,
Из багряных одежд появился и указует куда-то.
А в свежих могилах лежат окровавленные юноши,
И веревка виселицы туго натянута, и носятся пули князей, и победившие гады смеются,
Но все это приносит плоды, и эти плоды благодатны.
Эти трупы юношей,
Эти мученики, повисшие в петле, эти сердца, пронзенные серым свинцом,
Холодны они и недвижны, но они где-то живут, и их невозможно убить.
Они живут, о короли, в других, таких же юных,
Они в уцелевших собратьях живут, готовых снова восстать против вас,
Они были очищены смертью, умудрены, возвеличены ею.
В каждой могиле борца есть семя свободы, из этого семени вырастет новый посев,
Далеко разнесут его ветры, его вскормят дожди и снега.
Кого бы ни убили тираны, его душа никуда не исчезает,
Но невидимо парит над землею, шепчет, предупреждает, советует.
Свобода! пусть другие не верят в тебя, но я верю в тебя до конца!
Что, этот дом заколочен? хозяин куда-то исчез?
Ничего, приготовьтесь для встречи, ждите его неустанно.
Он скоро вернется, вот уже спешат его гонцы.
РУЧНОЕ ЗЕРКАЛО
Держи его с угрюмой злостью,— гляди, что оно посылает назад (кто это там? неужели это ты?),
Снаружи нарядный костюм, внутри мерзость и прах,
Уже нет ни сверкающих глаз, ни звонкого голоса, ни упругой походки,
Теперь у тебя руки раба, и глаза, и голос, и походка раба,
Дыханье пропойцы, лицо объедалы, плоть, пораженная дурною болезнью,
Легкие отгнивают у тебя по кускам, желудок дрянной, истощенный,
Суставы поражены ревматизмом, нутро набито мерзопакостной дрянью,
Кровь циркулирует темной ядовитой струёй.
Вместо слов — бормотня, слух и осязание притуплены,
Не осталось ни мозга, ни сердца, исчез магнетизм пола,—
Вот что из зеркала глянет на тебя перед тем, как ты отсюда уйдешь,
Такой итог, и так скоро — после такого начала!
БОГИ
Божественный Друг, безупречный Товарищ,
Уверенно ждущий, невидимый, но существующий,—
Будь моим Богом.
Ты, ты, Человек-Идеал,
Честный, умелый, прекрасный, уверенный, любящий,
Совершенный телом и безграничный духом,—
Будь моим Богом.
О Смерть (ибо Жизнь мне уже служила),
Ты, вводящая нас в чертоги небесные,—
Будь моим Богом.
Нечто, нечто от самых могучих, лучших, кого я знаю, вижу, воображаю
(Чтобы косности узы порвать на тебе, о душа),—
Будь моим Богом.
Все великие помыслы и устремленья народов,
Все деянья и подвиги высшего одушевления,—
Будьте моими Богами.
А также Пространство и Время,
А также форма Земли, божественная и чудесная,
А также иные прекрасные формы, достойные преклонения,
А также сверкающий шар солнца, а также звезды в ночи,—
Будьте моими Богами.
НАЧАЛА
Формы, свойства, жизни, человечество, язык, мысли,
Те, что известны, и те, что неизвестны, и те, что на звездах,
Сами звезды, туманные и сияющие,
Чудеса этих стран, земли, деревьев, городов и горожан, кем бы они ни были,
Восхитительные солнца, кроны и перезвоны, бессчетные соцветия и созвучия,
И так далее и тому подобное, и еще лучшее, увиденное здесь и где угодно, заключено в этой горсточке воздуха, в которой я протягиваю руку, и наполовину охвачено моей ладонью,
Это вместилище всего, всех и каждого, здесь зарожденье всего.
МЫСЛИ
О собственности — о тех, кто достоин владеть, но лишен обладания и может владеть только мысленно;
О будущем — но прежде взгляд назад сквозь созидательный хаос, несущий всю полноту развития, всю цельность жизни, а ныне движущийся
(Но я вижу путь непройденным, а путешествие неоконченным);
О том, что было необходимым и появилось на земле вовремя, и обо всем, что еще появится в свой черед,
Потому, что все, что я вижу и знаю, я верю, должно иметь свой смысл в том, что еще только ждет своего появленья на свет.
КОГДА Я СЛУШАЛ УЧЕНОГО АСТРОНОМА
Когда я слушал ученого астронома
И он выводил предо мною целые столбцы мудрых цифр
И показывал небесные карты, диаграммы для измерения звезд,
Я сидел в аудитории и слушал его, и все рукоплескали ему,
Но скоро — я и сам не пойму отчего — мне стало так нудно и скучно,
И как я был счастлив, когда выскользнул прочь и в полном молчании зашагал одинокий
Среди влажной таинственной ночи
И взглядывал порою на звезды.
СОВЕРШЕНСТВА
Только они сами понимают себя и себе подобных
Так только душе понятна душа
О Я! О ЖИЗНЬ!
О я! О жизнь! Изо всех неотвязных вопросов
О бесконечной чреде маловеров, о безумцах, заполнивших города,
О себе самом с неизменным упреком себе (ибо кто безумней меня и кто маловерней?)
О глазах, напрасно мечтающих видеть свет, о низменных целях и вечной борьбе за жизнь,
О ничтожных плодах усилий, о трудолюбивых оборванных людях вокруг меня ежедневно,
О пустых и бесплодных годах столь многих других, с которыми путь мой сплетала судьба,—
В о п р о с: «О я!» — так печален и неотвязен. Что хорошего в этом,
О я, о жизнь?
О т в е т
То, что ты здесь,— что жизнь существует и личность,
То, что великая игра продолжается и ты можешь внести свой вклад в виде строчки стихов.
ОДНОМУ ИЗ ПРЕЗИДЕНТОВ
Все, что вы делаете и говорите — над Америкой зыбкое марево,
Вы не учились у Природы политике Природы — широте, прямоте, беспристрастью,
Не поняли вы, что только такое и подобает Штатам,
А все, что меньше, рано иль поздно, развеется, как туман.
Я СИЖУ И СМОТРЮ
Я сижу и смотрю на горести мира — я вижу позор, произвол и гнет,
Я вижу незримые слезы, я слышу рыдания юношей, которых мучает совесть, раскаянье в подлых поступках,
Я наблюдаю уродства жизни: вот матери, брошенные детьми, голодные, нищие, близкие к смерти,
Вот жены, чья жизнь исковеркана мужем, а вот вероломные соблазнители,
Я вижу все, что скрыто от взора,— страдания ревности и неразделенной любви, все тайные язвы людские,
Я вижу битвы, чуму, тиранию, я вижу замученных, брошенных в тюрьмы,
Я вижу голод на корабле — матросы бросают жребий, кого убить, чтоб спаслись остальные,
Я вижу высокомерье богатых, агонию нищих — рабочих, и негров, и всех, кто делит их жребий.
Да, всё — и низость одних, и бесконечные муки других — я, сидя здесь, наблюдаю,
Я вижу, я слышу, и я молчу.
ЩЕДРЫМ ДАЯТЕЛЯМ
Все, что даете мне, с радостью я принимаю,
Пищу, лачугу и сад, немного денег на память о встрече с моими стихами,
Ночлег и еду для прохожего, когда я скитаюсь по Штатам,— зачем же я стану стыдливо скрывать, что я принимаю дары?
Разве сам я из тех, кто ничего не дарит ни мужчине, ни женщине?
Нет, и мужчинам и женщинам я даю доступ ко всем богатствам вселенной.
ЛЮБОВНАЯ ЛАСКА ОРЛОВ
Иду над рекою по краю дороги (моя утренняя прогулка, мой отдых),
Вдруг в воздухе, в небе, сдавленный клекот орлов,
Бурная любовная схватка вверху, на просторе,
Сцепление, сжатые когти, живое бешеное колесо,
Бьющих четыре крыла, два клюва, тугое сцепление кружащейся массы,
Кувыркание, бросание, увертки, петли, прямое падение вниз,
Над рекою повисли, двое — одно, в оцепенении истомы,
Висят в равновесии недвижном,— и вот расстаются, и когти ослабли,
И в небо вздымаются вкось на медленно-мощных крылах,
Он — своим и она — своим раздельным путем.
МЫСЛЕННО СТРАНСТВУЯ
После чтения Гегеля
Мысленно странствуя по вселенной, я увидел, что то немногое, что зовется добром, неуклонно стремится к бессмертию,
А все то многочисленное, что зовется злом, неуклонно стремится к гибели и самоуничтожению.
ДЕРЕВЕНСКАЯ КАРТИНА
За широкими воротами мирной риги деревенской
Озаренная поляна со скотом и лошадьми,
И туман, и ширь, и дальний, уходящий горизонт.
ИЗУМЛЕНИЕ РЕБЕНКА
Мальчишкою малым, бывало, замолкну и с изумлением слушаю,
Как в воскресных речах у священника бог выходит всегда супостатом,
Противоборцем людей или мыслей.
БЕГУН
По равнине бежит сильный бегун,
Он поджарый, гибкий и мускулистый,
Он весь устремлен вперед,
И его кулаки на бегу поочередно взлетают.
КРАСИВЫЕ ЖЕНЩИНЫ
Женщины сидят или ходят, молодые и старые,
Молодые красивы, но старые гораздо красивее.
МАТЬ И ДИТЯ
Я вижу спящее дитя, прикорнувшее к груди своей матери,
Спящие мать и дитя недвижны,— те! — я наблюдаю за ними долго, долго.
МЫСЛЬ
О вере, о покорности, о преданности;
Я стою в стороне и смотрю, и меня глубоко изумляет,
Что тысячи тысяч людей идут за такими людьми, которые не верят в людей.
ПОД МАСКОЙ
Маска — ее постоянная привычная личина,
Скрывающая ее лицо, скрывающая ее черты,
Меняющаяся каждый час, каждый миг,
Наталкиваешься на нее, даже когда она спит.
МЫСЛЬ
О правосудии—как если бы правосудие могло бы быть чем-то иным, а не сводом законов, толкуемых произвольно защитниками и судьями, как если бы оно могло принимать те или иные материальные формы согласно решениям.
ЛЕТЯЩИЙ НАД ВСЕМ
Летящий над всем, через все,
Через Природу, Время, Пространство,
Словно корабль, плывущий вперед,
В полете души — не только жизнь,
Смерть, многие смерти я пою.
НЕ БЫЛО ЛИ В ТВОЕЙ ЖИЗНИ ЧАСА
Не было ли в твоей жизни часа —
Внезапной божественной вспышки в душе — низвергнуть, сжечь все эти дутые предприятия, моды, благоденствие?
Эти хрупкие творения человеческих рук — книги, политику, искусство, привязанности —
Обратить в совершенное ничто?
МЫСЛЬ
О равенстве — как если бы оно вредило мне, давая другим такие же шансы и права, как и мне,— как если бы оно не было обязательным условием для моих собственных прав, которыми все другие владеют, как я.
К СТАРОСТИ
Я всматриваюсь в тебя, устье, как ты величественно разветвляешься и расширяешься, как ты устремляешься в море.
ВРЕМЯ И МЕСТО
Время и место, что во мне соприкасается с вами и дает ощущение дома где и когда угодно? Очертания, запахи, колорит, что во мне так точно соответствует вам?
ПРИНОШЕНИЯ
Тысячи прекрасных мужчин и женщин приходят;
Каждый обрастает гроздью друзей, веселых отроков и юношей — и все они с приношениями.
НАШИМ ШТАТАМ
(В их 16-е, 17-е и 18-е президентства)
Почему все такие вялые, растерянные? Почему все дремлют и я дремлю?
Какой удручающий сумрак! Что за пена и грязь на воде!
Кто эти летучие мыши? Эти шакалы, засевшие в Капитолии?
Какое гнусное президентство! (О Юг, испепели их своим палящим солнцем! Север, заморозь своим ледяным дыханием!)
И это конгрессмены? Нелицеприятные судьи? Это президент?
Ну что ж, посплю-ка и я, покуда спят наши Штаты.
Когда сгустится мрак, грянет гром и засверкают разряды, не миновать нам проснуться,
Юг, Север, Запад и Восток, побережье и сердце страны — все мы, конечно, проснемся.
Уолт Уитмен. Листья Травы
Оставить комментарий