«И там бьют, и там бьют…»

Литературные заметки о воспитании

Зарисовки из русского быта ХIХ века

Споры о том, как надо воспитывать детей ведутся издавна, и всегда люди разделяются на два лагеря: одни склоняются в сторону мягкости, другие, наоборот, в сторону строгости. И, думается, дети тоже бывают разные: с одними надо обращаться очень нежно, с другими следует держаться построже. Трудно разобраться в нюансах неподготовленному родителю. Ведь и книжку порой прочитаешь, и знаешь, как надо действовать, а стоит попасть в сложную ситуацию — прощай книжный опыт, всё идёт по накатанной. Потому обыденный строй жизни легко запечатлевается в подходе к делу воспитания…

В дореволюционной России принято было воспитывать детей в строгости. «Мужик говорит: „за битого двух небитых дают“, „не бить — добра не видать“, — и колотит кулачьями; а в дворянских хоромах говорят: „учи, пока впоперёк лавки укладывается, а как вдоль станет ложиться, — не выучишь“, — и порют розгами. Ну и там бьют, и там бьют. Зато и там и там одинаково дети вдоль лавок под святыми протягиваются. Солидарность есть не малая»1.

Поразительна до жути традиция пороть розгами дитя, приговорённое к наказанию, прямо в постельке, когда оно приготовилось уже ко сну. «У нас от самого Бобова до Липихина матери одна перед другой хвалились, кто своих детей хладнокровнее сечёт, — пишет Лесков, — и сечь на сон грядущий считалось высоким педагогическим приёмом. Ребёнок должен был прочесть свои вечерние молитвы, потом его раздевали, клали в кроватку и там секли… Прощение только допускалось в незначительных случаях, и то ребёнок, приговорённый отцом или матерью к телесному наказанию розгами, без счета должен был валяться в ногах, просить пощады, а потом нюхать розгу и при всех её целовать»2.

Морщится душа от таких описаний. Невольно радуешься, что теперь былое прошло.

Может в том и секрет: кому какой опыт ближе, кому что известно о воспитании, тот так и держится с детьми? Трудно ожидать от поротого в детстве, что он своих детей бить не будет. Но, с другой стороны, помнящий свои детские обиды, вряд ли пожелает причинять страдания своему малышу.

Да, широк человек, широк и воспитатель. Далеко не всякий родитель — прирождённый педагог. И не всегда в том вина его, порой привычка и натура берут верх над личностью. Если нет доброго навыка, привитого ещё в детстве, не всякий сможет совладать с собой. Гораздо проще скользить по накатанной предками колее, жить в духе традиции, даже не самой гуманной и милосердной.

Всё равно выходит, что личный опыт у каждого свой, и не только опыт родителя, но и опыт детский и даже младенческий — все мы родом из детства.

«Величайший педагог Песталоцци учит, что младенцу, укусившему грудь матери, надо сейчас же дать хороший шлепок, дабы его, пусть и бессознательный, поступок навсегда сочетался в его памяти с последовавшим за ним болевым ощущением», — заметил как-то Николай Лесков. По воспоминаниям3 сына писателя — Андрея, большинство гостей, присутствовавших при этом, не согласились с ним.

Николай Семёнович в деле воспитательском — плоть от плоти своей суровой матери. Вот как писал о ней внук её Андрей: «За восемнадцать лет замужества Марья Петровна много рожала. Большого присмотра за детьми держать, должно быть, было некогда, да и глаз не хватало по малости дворовых. Половина ребят вымерла. Одного даже сумели как-то обварить до смерти. Дожили до полных лет шестеро — четыре сына и две дочери»4. Трудная жизнь, ничего не скажешь. Вряд ли кто из современных женщин рискнул бы на себя её примерить. А потому не нам и судить. Наше дело только глядеть, размышлять да сопереживать.

Тогда и вывод, сделанный Лесковым в «Житии одной бабы» станет нашим, вполне выстраданным: «Беда у нас родиться смирным да сиротливым, — замнут, затрут тебя, и жизни не увидишь. Беда и тому, кому Бог даёт прямую душу да горячее сердце нетерпеливое: станут такого колотить сызмальства и доколотят до гробовой доски. Прослывёшь у них грубияном да сварою, а пойдёт тебе такая жизнь, что не раз, не два и не десять раз взмолишься молитвою Иова многострадального: прибери, мол, только, Господи, с этого света белого! Семья семьёю, а мир крещёный миром, не дойдут, так доедут; не изоймут мытьём, так возьмут катаньем».

Трудно жили, грубо. И не в одной России так было, но и в Англии, в Европе... В Швеции XIX века было принято  пороть даже нерадивых родителей, которые не слишком усердствуют в деле воспитания.

Читая все эти свидетельства, удивляешься: какую силищу заложил Господь в человека, в дитя человеческое. Сколько его ни треплют, ни калечат, а он на диво остаётся человеком, и человеческое в нём живёт, ищет своего и нередко находит.

__________

1. Н. С. Лесков. Житие одной бабы, 1863.
2. Там же.
3. А. Н. Лесков. Жизнь Николая Лескова.
4. Там же.

17/10/2015