«Приглашение на казнь», конечно, шедевр, а значит и пророчество

«Приглашение на казнь», конечно, шедевр, а значит и пророчество. Да, всё личностно значимое (даже ошибка, грех - без которых нет движения к себе лучшему) уже неуместны. Общество намерено срезать верхушку человека, как срезают сейчас повсеместно деревья (на западный манер). Усредненное ничтожество, загнанное под плинтус бесконечных «нельзя» - вот где мы оказались.

Несправедливое и немилосердное (бесчеловечное) общество вознамерилось похитить всеведение Бога, чтобы обрушиться на маленького человека карающими мерами за его несовершенство.

Усреднить, алгоритмизировать - так и судить проще. В Прокрустово ложе новых норм не вошёл - будешь наказан (и обрезан подобно дереву). Гениальность, которая всегда не вписывается, уже похожа на преступление...

Писатель Александр Мелехов о Чехове: "Чехов в моих глазах перестал справляться с экзистенциальной защитой, защитой человека от ощущения собственной мизерности и мимолетности, что, как я теперь считаю, составляет первейшую обязанность искусства".

А кто же справлялся с такой задачей? На рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков этот тяжелый вес решил рывком взять пресловутый романтизм - возвышенное и льстящее человеку явление не только в литературе, но и в музыке, живописи, театре...

"Двадцать тысяч лье под водой", "Граф Монте-Кристо"... При чтении сих популярных романов в детстве этого не понимаешь, но без романтизма были бы невозможны ни капитан Немо Жюля Верна, ни тем более граф Монте-Кристо у Дюма. Таинственные и немножко порочные (Верн никак не мог определить, в какую из тогдашних радикальных сепаратистских группировок засунуть в финале капитана Немо, а граф Монте-Кристо у Дюма балуется гашишем), эти герои воплощали способность человека быть абсолютно свободным. И то ли не жить в обществе (как Немо), то ли быть свободным от него (как сбросивший с себя identity Эдмона Дантеса граф Монте-Кристо).

Интересно, что эти герои точно не уживаются в современной "преодолевшей романтизм" массовой культуре. В ней ни Немо (владелец опасного не учтенного ни в одном ВМФ мира подводного аппарата), ни Монте-Кристо (не платящий налогов захватчик культурного наследия римских пап) не могут быть положительными героями. В серии фильмов про Джеймса Бонда Немо проходил бы как явный маньяк-олигарх, из-под воды угрожающий человечеству какой-нибудь ракетой.

Все это еще раз показывает: мы живем во времена поворота к дурному коллективизму, к негативному и бесплодному варианту "прозрачности" (той самой, за отсутствие которой казнят Цинцинната в "Приглашении на казнь" Владимира Набокова).

Впрочем, может быть, я что-то не понимаю, и человечество просто минуло период подросткового "духа противоречия" и цепляния за свою точку зрения - вопреки здравым возражениям окружающих. Такой "эстетический анархизм" и в самом деле - детская болезнь. Особенно опасна она, когда автор резок и груб. Ведь его беспощадность к произведениям и героям может перейти в высокомерное презрение к окружающим людям, включая влюбленных в него. Так тот же Чехов, легко влюблявший в себя женщин, относился к ним и в жизни, и в своих текстах словно к каким-то глупым неудачницам. Нина Заречная, Мисюсь... Результат - умер в одиночестве. Кстати, странная манера рассматривать самоубийство как часть комедии ("Чайка") - не из тех убеждений, которые удлиняют жизнь...

Д. Бабич

Если романтики брали рывком, то Кафка и Платонов, продолжая то же тяжелоатлетическое сравнение, пытались пытались взять тяжелейший вес человеческой мизерности "жимом". Они не стали выводить своих Эдмонов Дантесов из тюремных камер, не стали награждать их сокровищами средневековых властителей или чудо-машинами (о которых герои Платонова все же мечтают). Они заставили своих героев остаться людьми в нечеловеческих условиях. Внешне превратившийся в жука человек по имени Грегор Замза в "Превращении" Кафки погибает именно потому, что остается внутри человеком. Не превращается в зверя, как убившие жука "домашние его".

Д. Бабич