В революцию шли не только "бесы"

– Алеша Карамазов – еще одна попытка изобразить идеального современника, почти Христа?

– С Алешей все не так просто. С одной стороны, он – идеальный, любимый герой автора, носящий имя умершего сына. Но ведь существовал, как известно, замысел продолжения романа. И согласно этому замыслу, Алеша становится революционером, покушается на цареубийство. "Его бы казнили…" Я много писал об этом в книге "Последний год Достоевского".

– Достоевский перед смертью сочувствовал революции?

– Разумеется, нет. Но он отрыл секрет русской революции! В революцию шли не только "бесы", изображенные им ранее в одноименном произведении, в нее пошли идеалисты, чистые сердцем, верующие люди. Такие, как Алеша Карамазов. И вот это, конечно, трагедия России, русского духа, отечественной истории. Алеша – смиренный, чистый, почти святой, вдруг примыкает к революционерам. Его гибель на эшафоте – это некое искупление…

После цареубийства (народовольцы взорвали Александра II 1 марта 1881 года – ред.), накануне вынесения приговора "первомартовцам" - цареубийцам, Владимир Соловьев произнес речь, в которой призвал помиловать их. И Анна Григорьевна Достоевская (сам писатель скончался зимой) очень возмутилась этой речью. При этом ее приятельница заметила, что Достоевский как никак отожествлял Соловьева со своим любимцем – Алешей Карамазовым. "Нет, нет", – горячо возразила Анна Григорьевна, – "Федор Михайлович видел в лице Соловьева не Алешу, а Ивана Карамазова". Вот такой поворот сюжета.

– Что скажете о двух других братьях – Дмитрии и Иване?

– Это собирательные образы. Впечатляющий образ Дмитрия Карамазова, "несостоявшегося отцеубийцы". Поразительна диалектика Ивана, которая приводит его в конце концов к душевному кризису, к сумасшествию. Кстати, в беседе у старца Зосимы он говорит, что католическая идея имеет в виду превращение Церкви в государство, а по русской православной идее – наоборот, государство превращается в Церковь, в духовную общность людей. И там действуют совершенно иные законы. Достоевский записывает в своей последней тетради: "Казнь Квятковского, Преснякова (приговоренные к смерти народовольцы – ред.) и помилование остальных. NB! Как государство — не могло помиловать (кроме воли монарха). Что такое казнь? — В государстве — жертва за идею. Но если церковь — нет казни".

Достоевский присутствовал на процессе Веры Засулич, которая тяжело ранила двумя выстрелами Федора Трепова (петербургского градоначальника – ред.). Преступление очевидное, однако, суд вынес оправдательный приговор. Во время суда Достоевский заметил сидевшему с ним рядом журналисту, что наказание этой девушки неуместно, излишне… "Следовало бы выразить", – сказал он, – "Иди, ты свободна, но не делай этого в другой раз". Фраза, приложимая к евангельской Марии Магдалине, которой Христос говорит: "Иди и впредь не греши". "Нет у нас, кажется, такой юридической формулы”, – добавил Достоевский, – "Чего доброго ее (Засулич – ред.) возведут в героини". Кстати, после скандального оправдания Веры Засулич в Российской империи поднимается волна политических покушений.

Игорь Волгин: «Пророчества Достоевского о судьбе России сбываются»