Неофит Затворник говорит

Неофит Затворник говорит

«Неофит Затворник говорит:
«…царя же Исаака, бывшего в оковах, он [Ричард Львиное сердце — прим. пер.] заточил в замок под названьем Маркаппо. И этот преступник ни в чем не преуспел против подобного ему Слалхандина, кроме как в том, что продал страну латинянам за двести тысяч ливров золота. Потому-то, как было сказано, с Севера пришло к нам великое горе и нестерпимый чад, так что не достанет времени желающему в подробностях изложить все это…»
Неофит Затворник. «О бедствиях в стране Кипрской»

Строенья внушительны: Фамагуста, Иларион, Буффавенто,— почти что сцена.
Но мы привыкли мыслить иначе: «Иисус Христос побеждает»,
и это узрели некогда в стенах Царьграда, цыган шатрами ныне изъеденных и сухою травою,
с громадными башнями ниц, ─  будто бы великан кинул игральные кости.

Для нас это было дело другое: сеча за веру Христову,
за душу, колена свои преклонившую пред Воеводою Взбранной;
в глазах её — многосоставное, словно мозаика, ромейское горе,
в бездне которого будто нашла равновесие справедливость.

Так пусть же играют теперь мелодрамы в домах де Лузиньян крестоносцев,
пусть задыхаются чадом, что с севера к нам переносят.

Пусть их разъедает, и пусть ветрами крушатся, словно вяжущие риф-сезни галеры, —
пожалуйте к нам на Кипр, о владыки. Траги и мимы!

Ноябрь 1953 г.

Перевод:  М. Алёшина

Контекст

Когда Слалахандин (Саладин, Салах-ад-Дин) взял Иерусалим, Ричард Львиное сердце двинулся на него вторым крестовым походом. Заехав на Кипр, «этот преступник» сверг и заточил царя Исаака, сам остров разграбил и продал изгнанным католическим владыкам иерусалимским. И тогда де Лузиньяны, символы которых — замки Фамагуста, Иларион, Буффавенто, начали четрехсотлетнее кипрское горе: грабежи, принуждения к принятию католичества, гонения, зверские убийства (как, например, тринадцати преподобномучеников монастыря Кантарас).

В это время уже основан и разросся скит прп. Неофита, названный им Энклистра. Святой не умолчал и обличил новых владык, когда они еще только ступили на кипрскую землю, называя их «Севером, чад которого отравляет», подобно нашему емкому: «Запад».

Гражданская позиция преподобного и слово «О бедствиях в стране кипрской» вдохновило и вдохновляет ромеев, то есть греков, мыслящих себя православными.

Где ныне те наводившие страх властелины? Их замки разрушаются ветром и порастают травой так же, как стены Константинополя.

Обо всем этом и многом другом вспоминал Йоргос Сеферис на Кипре в 1953 году, когда тот еще изнывал под тяжелой рукой англичан, мощными образами-мазками рисуя глубинную пропасть, что легла между Западом и Востоком.

Подробнее об этом — в очерке о прп. Неофите, глава «Ромейское горе».