Шепот Божественной Смерти (Уолт Уитмен)

Автор

Уолт Уитмен

О ОТВАЖНЕЙШАЯ ДУША МОЯ

О отважнейшая душа моя,

Последуешь ли ты за мной в неизвестный край,

Где нет ни тропки бегущей, ни земли под ногами?

Ни карты, ни проводника,

Ни звука голоса, ни прикосновения человеческой руки,

Ни цветущих румянцем лиц, ни губ, ни глаз нет в той стране.

Ни я, ни ты, о душа,

Ее не знаем. Все пусто перед нами.

И во сне не приснится, что ждет нас в той недосягаемой стране.

После того как ослабнут все связи,

Кроме связей вечных — Времени и Пространства, —

Ни мрак, ни притяжение, ни чувства, ни границы не помешают нам.

И тогда мы прорвемся ввысь, мы поплывем

Во Времени и в Пространстве, о душа, уже подготовленные к этому,

Спо койные, равные им, и наконец (о, радость! О, венец всего!) сольемся с ними, о душа.

ШЕПОТ БОЖЕСТВЕННОЙ СМЕРТИ
Шепот смерти божественной, легким шорохам внемлю;

Ночь говорит — одними губами — шелестов зыбкий хорал;

Мягкие звуки шагов нисходящих — таинственных бризов дыханье,

Рокот потока, бегущего вечно потока — плеск невидимых рек

(Или это капают тихие слезы, неисчислимые слезы людские?).

Я вижу, явственно вижу в небе громады больших облаков;

Ско рбно и медленно движутся вдаль, их формы безмолвно растут и меняются;

Порой омраченная, полускрытая, в дали беспредельной звезда

Мелькнет и снова исчезнет.

(Чьи-то роды, вернее — бессмертное чье-то, торжественное рожденье.

А там, за рубеж, недоступный для взора,

Уходит чья-то душа.)

ВОСПЕВАЯ БОЖЕСТВЕННЫЙ КВАДРАТ...
1
Воспевая божественный квадрат, вычленяясь из Единой Цельности, из ее граней,

Из минувшего и текущего, из самого наполненного божественным квадрата,

Ненарушимого, о четырех сторонах (нет ни одной ненужной), —

Я с этой его стороны — Иегова,

И древний Брама, и я — Сатурн;

Я неподвластен Времени: Время — я сам: я — прошедшее и сиюминутное тоже,

Я — непреклонный, неумолимый, выносящий справедливые приговоры,

Как Земля, как Отец, как престарелый сумрачный Кронос, — живу всегда по законам,

Древним сверх постижимых сроков, но вечно новым, всегда во всеоружье этой всевластной силы,

Неумолимый, я не прощаю грехов — жизнь каждого человека подсудна мне;

Потому пусть никто не ждет милосердья, милосердны ли времена года, притяженье Земли, предопределенные дни? — не больше, чем я.

И потому, как ничто не прощающие времена года, и притяжёнье Земли, и предопределенные дни,

Я с этой стороны выношу приговоры, раскаянью чуждый.

2
Я — утешитель, самый мягкосердечный, чей приход был давно обещан:

Милосердно простерший руку, я — всемогущий Бог,

Предвиденный пророками и поэтами в их_ самых безудержных пророчествах и поэмах;

Да, с этой стороны — видите! — глядит Христос, видите! — я Гермес, видите! — у меня лик геркулеса;

Все страданья, горести и заботы я, родствен им, принимаю в себя,

Много раз меня отвергали и побивали камнями, бросали в темницу и распинали, и много раз так будет снова,

Я отказался от целого мира ради братьев моих и сестер моих, ради души,

Я пролагаю свой путь через жилища людей, богатых и бедных, неся поцелуй любви,

Ибо я — любовь, я — дарующий радость Бог, несущий надежду, и всеохватное милосердье,

И слова утешенья, свежие, чистые, только мои, которые я обращаю к людям, как к детям своим;

Я прохожу, молодой и сильный, зная, что посвятил себя безвременной смерти;

Но мое милосердье бессмертно, мудрость моя не умрет ни довременно, ни когда-то в грядущем,

И никогда и нигде не умрет завещанная мною вам и всех увлекающая любовь.

3
Обезверившийся, отчужденный, разжигающий бунт,

Товарищ преступникам, брат рабам,

Коварный, облитый презреньем, «ишак и невежда»,

В обличий шудры, с морщинами на челе, черный, как тьма, но сердцем — безумно гордый,

Всегда восстающий против любого, кто, презирая меня, желает мной править,

Мрачный, исполненный вероломства, живущий воспоминаньями, измышляющий разные козни

(Пусть думают, что я побежден и рассеян и козни мои раскрыты, — но так никогда не будет),

Несломленный, я, Сатана, все живу, все искушаю речами, возникая в свой срок в необжитых краях (обжитых не чураясь тоже), —

Вот моя сторона, и всегда я здесь, готовый к войне, равнозначный другим, столь же реальный, как и другие,

И никогда ни время, ни перемены не изменят меня или моих речей.

4
Santa Spirita, созидающий жизнь, сама жизнь,

Превыше света, светлее, чем свет,

Превыше пламени ада, легко взметнувшийся над огненной бездной,

Превыше Рая, наполненного единственно моим ароматом,

Вобравший в себя всю жизнь на земле, и Бога — Отца, и Сатану, и Спасителя, наполнивший духом жизнь,

Бесплотный, проницающий все (ибо что без меня это все, и даже сам Бог?),

Сущность форм, бытие реальных вещей, непрерывное, полное смысла (и в то же время незримое),

Жизнь великого круглого мира, Солнца и звезд, и человека, я — всеобъемлющий дух,

Замыкающий этот ненарушимый квадрат, самый ненарушимый в нем — я,

И эти пески наполнены моим дыханием тоже.

ЕГО Я ЛЮБЛЮ ДНЕМ И НОЧЬЮ
Его я люблю днем и ночью, и привиделось мне, что он умер,

И привиделось мне, что пришел я туда, где был погребен тот, кого я люблю, но не нашел его в этом месте,

И привиделось мне, что блуждал я, разыскивая его, среди могил в надежде найти его,

И увидел я, что любое место — могила,

Дома, полные жизни, были столь же полны и смерти (как сейчас и этот дом),

Улицы, гавань, места увеселений, Чикаго, Бостон, Филадельфия, Маннахатта были так же полны смерти, как и жизни,

И мертвых больше, гораздо больше, чем живых.

И привиделось мне, что я расскажу об этом всем людям и всем векам,

И видение мое не покинет меня.

И хочу я сейчас не замечать этих кладбищ и освободиться от них,

И если бы память о смерти спряталась безразлично где, даже в комнате, где я ем и сплю, я был бы удовлетворен,

И если труп того, кого я люблю, или мой собственный труп в назначенный час превратится в прах и этот прах будет высыпан в море, я буду удовлетворен,

Или если он будет развеян ветром, я буду удовлетворен.

И ВСЕ ЖЕ, И ВСЕ ЖЕ, ЧАСЫ ПЕЧАЛИ
И все же, и все же, часы печали, я знаю вас,

Тяжесть первенства, как ты давишь и цепляешься за мои лодыжки,

Зем ля входит в область страданий — я слышу самоуверенный насмешливый голос,

Материя — победитель; только победоносная материя движется вперед.

Крики отчаяния несутся ко мне непрестанно,

Голос моего лучшего друга, пускающегося в плавание, тревожный, неотчетливый,

Море, я должен плыть, приди, скажи мне,

Приди, скажи мне, куда я спешу, покажи мне место моего назначения.

Я понимаю твою тревогу, но не могу помочь тебе,

Я подхожу к тебе, слушаю тебя, смотрю на твои печальные уста, принимаю взгляд твоих глаз, твой немой вопрос,

Куда я иду, слабеющий, — я лежу на постели — приди, скажи мне;

Год ы старости, тревожные, неотчетливые, голос молодой женщины, обращенный ко мне с мольбой об утешении;

Голос молодого мужчины, избегну ли я?

ЕСЛИ ВЫ ДУХ ЛАСКАЛ МЕНЯ
Если бы дух ласкал меня,

Я думаю, не бродил бы я одиноко здесь по берегу.

Но дух, я думаю, был со мной, когда я бродил только что по берегу, дух, от которого ласки желал бы я.

Когда же нагнулся я и стал вглядываться в мерцающий свет, он тут же исчез,

И появились те, что ненавидят меня и насмехаются надо мной.

ДОВОДЫ
Доводы мне не нужны, ибо я переполнен своею душой;

Я не сомневаюсь в знании своем, с кончиков ног до контура рук и лица я уверен в себе, есть, правда, лица, о которых я ничего на знаю, невозмутимые лица,

Я не сомневаюсь, что величие и красота мира кроются в каждой частице этого мира,

Я не сомневаюсь, что я беспределен и что все люди беспредельны, напрасно я пытаюсь вдуматься, насколько они беспредельны,

Я не сомневаюсь, что звезды и звездные системы совершают свои быстрые игры в пространстве с какой-то целью и что в один прекрасный день я буду способен совершить столь много, сколь совершают они, и даже больше,

Я нe сомневаюсь, что случайные явления зреют миллионы и миллионы лет,

Я не сомневаюсь, что внутренние жизни несут в себе свои внутренние жизни, а внешние жизни несут в себе свои внешние жизни, и что зрение несет в себе другое зрение, и слух — другой слух, и голос — другой голос,

Я не сомневаюсь, что страстно оплаканные смерти юношей предопределены и что смерти молодых женщин и смерти маленьких детей предопределены также,

Думал ли ты, что если Жизнь предопределена, то разве не предопределена Смерть, смысл всех жизней?

Я не сомневаюсь, что катастрофы на море (их ужасы не важны, не важно, чья жена, ребенок, муж, отец, любовник погибнет) предопределены для минут печали,

Я не сомневаюсь: все, что случается где и когда угодно, предопределено самим ходом событий,

Я не думаю, что Жизнь предопределяет все сущее — и Время, и Пространство, но верю, что все предопределяет Божественная Смерть.

ГОДЫ — ЗЫБУЧИЙ ПЕСОК
Годы — зыбучий песок, влекущий меня в неизвестность,

Про валиваются планы, рушатся строки и фразы, идеи смеются и ускользают,

Только главная моя тема, героическая и неистовая душа, не ускользает,

Наше Я не рухнет — ибо это есть истиннейшая идея — та, что всего надежней.

От политики, от успехов, сражений, от жизни что в конце концов остается?

Если видимости исчезают, что надежно, кроме нашего Я?

ЭТУ МУЗЫКУ Я СЛЫШУ ВСЕГДА
Эту музыку я слышу всегда, бесконечную, несмолкаемую — как долго я был невежественным и не слышал ее,

Но теперь слышу я хор и ликую,

Тенор, сильный, мужественный голос, полнозвучный и целебный, с радостными звуками наступающего дня, я слышу,

Сопрано, жизнерадостно взлетающее над гребнями огромных волн,

Бас, полнозвучно и мягко наполняющий пространство,

Ликующий мощный аккорд, его исполняют все, скорбные звуки скрипок и флейт, я существую в этом во всем,

Не мощь льющихся звуков покоряет меня, а замысла совершенство,

Я вслушиваюсь в голоса, сливающиеся и распадающиеся, борющиеся с пламенной силой, чтобы превзойти друг друга,

Не думаю, чтобы исполнители понимали себя,но думаю теперь, что я начинаю понимать их.

ЧТО ЗА КОРАБЛЬ ЗАБЛУДИЛСЯ В МОРЕ
Что за корабль заблудился в море и ищет правильный курс?

Или, чтобы проливы пройти, мели минуя, и цели достичь, нужен умелый лоцман?

Сюда, моряк! Сюда, корабль! возьми на борт умелого лоцмана,

Отчалившего в маленькой лодке и гребущего, которого я с приветствием предлагаю тебе.

ТИХИЙ ПАУК
Такой тихий паук,

Я заметил, он одиноко висел на единственной нити,

Заметил, как оценивал он свою свободу окрест,

Из себя испуская за нитью нить, за нитью нить,

Распуская их вечно вниз, все быстрее сплетая сеть.

И ты, о моя душа, там, где ты одинока,

И окрест тебя безмерное море простора,

И вечно ты оцениваешь свою свободу, рискуя, отыскивая сферы, чтобы сомкнуть их,

До тех пор, пока мост, который нужен тебе, не будет построен,

До тех пор, пока твоя нить не затянется где-то, о моя душа.

О, ЖИВУЩИЙ ВСЕГДА, ВСЕГДА УМИРАЮЩИЙ
О, живущий всегда, всегда умирающий!

О, похороны моего прошлого и настоящего,

О, я — я иду вперед, видимый, материальный, значительный, как никогда;

О, я, живший все эти годы, умер теперь (я не плачу, я доволен);

О, чтобы освободиться от этих оболочек моих, я меняю их и мельком смотрю на место, где оставляю их,

Чтобы дальше идти (о живший! всегда живущий!), прочь я отбрасываю бренные оболочки.

ТОМУ, КТО СКОРО УМРЕТ
Из всех людей я выделяю тебя, ибо я принес тебе весть,

Ты скоро умрешь — пусть другие говорят, что хотят, я не стану кривить душой,

Я прям и безжалостен, но я люблю тебя, — тебе спасения нет.

Нежно кладу на тебя мою правую руку, и ты ощущаешь ее,

Я не говорю ничего, молча приникаю головою к тебе,

Тихо сижу с тобой рядом, я верен тебе,

Я больше для тебя, чем сиделка, больше, чем отец или близкий,

Я о трешаю тебя от всего, оставляю лишь твою душу и тело, ты бессмертен, ты сбросишь оковы,

Труп, который останется после тебя, — это не ты, а навоз.

Нечаянно солнце сверкнуло, где и не ждали его,

Уверенность и душевный покой наполняют тебя, и ты улыбнулся,

Ты забыл, что ты болен, я тоже забыл, что ты болен,

Что тебе аптечные склянки, что тебе рыдания друзей — я и ты, мы с тобою вдвоем.

Остальные пусть уйдут от тебя, здесь не о чем скорбеть и сокрушаться,

Не сокрушаться я пришел, а поздравить тебя.

НОЧЬ НАД ПРЕРИЕЙ
Ночь над прерией,

Ужин кончен, костер приникает к земле,

Усталые иммигранты спят, укутавшись в одеяла;

Я б рожу в одиночестве — останавливаюсь, гляжу на звезды, — кажется, до сих пор ничего в них я не понимал.

Теперь я стою, поглощая покой и бессмертие,

Восхищаюсь смертью и всем, что она обещает.

Какое изобилие! Какая духовность! Какая законченность!

Тот же самый извечный человек и его душа — те же самые устремления, та же самая суть.

Я думал, что день роскошней всего, пока сегодня мне не открылся недень,

Я думал, что этого мира достаточно, пока бесшумно вокруг меня не возникли мириады других миров.

Теперь меня наполняют великие думы о вечности и мироздании, и я меряю ими себя,

И люди других миров догнали помыслами своими людей Земли,

Или еще не догнали, или, может быть, много дальше, чем люди Земли,

И я впредь не могу не думать о них, как не могу не думать о самом себе

Или о людях Земли, которые помыслами своими догнали меня или еще не догнали.

О, я вижу теперь, что жизнь, как и день, не могут открыть мне все,

И я жду того, что откроет мне смерть.

МЫСЛЬ
Когда среди других я сижу на великом празднике, внезапно, пока музыка играет,

На ум мне приходит мысль (откуда она берется, не знаю) о крушении на море,

О нескольких кораблях, как они выплывают из порта с развевающимися вымпелами и посылаемыми вслед поцелуями, — и это последнее, что остается от них,

О глубокой и мрачной тайне вокруг судьбы «Президента»,

О высшем достижении морской науки пятидесяти сменившихся поколений — могучем фрегате «Арктика», отчалившем от северо — восточного побережья и тонущем, тонущем,

Видение, скрытое легким туманом, — женщины сбились в кучу на палубе, бледные, героические, предощущающие мгновение, которое так близко теперь, — о мгновение!

Вырвавшиеся рыдания, пузырьки воздуха — белая взметнувшаяся пена и под воду ушедшие женщины,

Я вижу, как переливается и растекается бесстрастная вода, и думаю теперь, действительно ли те женщины ушли навсегда?

Разве погибли и утонули их души?

Неужели материя торжествует?

ПОСЛЕДНЯЯ МОЛЬБА
Наконец осторожно

Из — под сводов мощного дома,

Из — под вечной стражи твоей, из — под спуда затворов твоих

Позволь ускользнуть мне.

Позволь мне плыть бесшумно дальше;

Нежностью двери раскрой — шепотом

Их раствори, о душа;

Осторожно — не будь торопливой