Посвящения

ОДНОГО Я ПОЮ

Одного я пою, всякую простую отдельную личность,

И все же Демократическое слово твержу, слово «En Masse» (Все вместе, в массе - фр.).

 

Физиологию с головы и до пят я пою,

Не только лицо человеческое и не только рассудок достойны Музы, но все Тело еще более достойно ее,

Женское наравне с Мужским я пою.

 

Жизнь, безмерную в страсти, в биении, в силе,

Радостную, созданную чудесным законом для самых свободных деяний,

Человека Новых Времен я пою.

 

КОГДА Я РАЗМЫШЛЯЛ В ТИШИ

Когда я размышлял в тиши,

Обдумывая стихи, возвращаясь к ним снова и снова,

Предо мною вырос Призрак с недоверчивым взглядом,

Ужасающий красотой, долголетьем и мощью,

Дух поэтов древних царств;

Обратив ко мне пламенный взор,

Он указал на многие бессмертные песни

И грозно спросил: «Что ты воспеваешь,

Разве ты не ведаешь, что у мировых поэтов есть только одна тема?

и это — тема Войны, военного счастья,

Воспитания настоящих солдат».

«Будь по-твоему,— я ответил,—

Я, надменная Тень, также пою войну, и куда более долгую и великую, чем любая другая,

И я в моей книге связан с изменчивым счастьем, с бегством, наступлением и отступлением, с медлящей и неверной победой

(Которая все же несомненна или почти несомненна), всемирной битвой

За жизнь и смерть, за Тело и за вечную Душу,

Ты слышишь, я тоже пришел, распевая песню битвы,

И я, первым делом, славлю храбрых солдат».

 

НА КОРАБЛЯХ В ОКЕАНЕ
В океане, на могучих кораблях

(Когда вокруг расстилается безграничная синь,

Ветры свистят и с гармоничным шумом вздымаются волны — огромные, величественные)

Или на одинокой шхуне, легко плывущей в темно-синем просторе,—

Когда, радостная, уверенная, распростерши белые паруса,

Она рассекает эфир в свете искристого, пенистого дня и под бесчисленными звездами ночи,

Моряки, молодые и старые, может быть, прочтут и поймут мои стихи, напоминание о земле,

И полностью сроднятся с ними.

 

«Вот наши мысли, мысли путников,— пусть скажут они тогда,—

Не только землю, не одну лишь сушу мы ощущаем здесь,—

Здесь небо раскинуло свод; смотри, под ногами колеблется палуба,

Нам слышно постоянное биение бесконечного потока, приливы его и отливы,—

Звуки невидимой тайны, неясные намеки широкого соленого мира, текучие слоги,

Благоухание моря, легкий скрип снастей, меланхоличный ритм,

Безграничный простор, горизонт, далекий и туманный,— все они здесь,

Это — поэма про океан».

 

И поэтому, моя книга, не робей, выполняй, что тебе предназначено,—

Ведь ты не только напоминание о земле,

Ты тоже одинокий парусник, рассекающий эфир, бегущий к неизвестной цели, но всегда уверенный.

Отплывай же и ты вместе с плывущими кораблями!

Отнеси им всем мою любовь (родные моряки, я вкладываю в каждый лист мою любовь к вам!),

 

Спеши, спеши, моя книга! Раскрой свои паруса, утлое суденышко, над величественными волнами,

Плыви все дальше и пой; во все моря, через безграничную синь, неси мою песню

Морякам и их кораблям.

 

К ДРУГИМ СТРАНАМ
Я слышал, вам требовалось что-то документальное для подтверждения загадки Нового Света,

Что-то характеризующее Америку, ее атлетическую Демократию,

Я посылаю вам мои стихи—и вы найдете в них, что хотели.

 

ИСТОРИКУ
Ты, восхваляющий прошлое,

Ты, изучавший парадную сторону наций, жизнь — такой, какой она выставляет себя напоказ,

Ты трактовал человека, как порождение политиканов, группировок, вождей, жрецов.

А я, обитатель Аллеган, трактую его, как он есть, по естественным законам,

Держу руку на пульсе жизни, ведь она редко выставляет себя напоказ (у человека большое чувство собственного достоинства),

Я, певец Личности, намечаю то, что грядет,

Я набрасываю контур истории будущего.

 

ТЕБЕ, СТАРИННОЕ ДЕЛО БОРЬБЫ ЗА СВОБОДУ
О старинное дело борьбы за свободу!

Не знающее равных, исполненное страсти, доброе дело,

Суровая, беспощадная, нежная идея,

Бессмертная во все века, у всех племен, во всех странах!

После странной, печальной войны, великой воины за тебя

(Да и все войны, во все времена, по-моему, люди вели за тебя и всегда за тебя они будут воевать)

Эти песни - в твою честь, в честь вечного твоего движения вперед.

(Да, эту войну, солдаты, вы вели не только из-за самой войны,

Что-то более важное, гораздо более важное, молчаливо стояло за ее спиной; и оно выступает теперь, в этой книге.)

 

Ты, вселенная многих вселенных! Кипящее начало! Заботливо выращиваемый, невидимый глазу росток! Центр всего!

Вокруг мысли о тебе вращалась война

С ее гневной, неистовой игрой причин

(И с ее обильными плодами, которые мир узнает через трижды тысячу лет),

Эти напевы — для тебя... Моя книга и эта война — это одно и то же,

Я и все мое — мы слиты с ее духом: ведь борьба велась за тебя!

Как вокруг оси вращается колесо — так и эта книга невольно

Вращается вокруг мысли о тебе.

 

ОБРАЗЫ
Я встретил пророка,

Познавшего все краски мира, все предметы,

И искусства его, и науки, и удовольствия, и чувства,

И вобравшего все его образы.

 

Наполни ими песни твои, сказал он,

Не ломай больше головы ни дня, ни часу ни над целым, ни над частью, наполни песни образами,

Сделай их основой основ, и станут они для всего—светом и песней восторга,

Эти образы.

 

Вечно неясное начало,

Вечный рост и движение по кругу,

Вечное достижение вершины и исчезновение (наконец чтобы возродиться вновь),

Образы, одни образы.

 

Вечное изменение,

Вечные вещества, сменяемость их, дробление и вновь соединение,

Вечные студии, фабрики жрецов —

Порождающие образы.

Послушай, я или ты,

А также мужчины, женщины, государства, все, что знаем мы или не знаем,

Все, что считаем прочным, прекрасно построенным и ценным,—

Всего лишь образы.

 

Знак мимолетный,

Сущность настроения художника или долгого исследования ученого,

Тяжкий труд воина, мученика, героя—

Созданы образами.

 

В каждой человеческой жизни

(Частицы собираются, выстраиваются, все мысли, и чувства, и все деяния—до единого)

Целое, а также большое или малое, суммируется, складывается

В эти образы.

 

Старый-престарый зов,

Ведущий от древних вершин к новым вершинам—все выше—

Зов, обращенный к науке и современности,—

Старый-престарый зов, образы.

 

Настоящее, окружающее нас,

Американский деловой, изобильный, причудливый вихрь,

Общность и частность возникают только из них—

Из сегодняшних образов.

 

И еще с прошлым,

С исчезнувшими землями, со всеми королевствами за морем,

С былыми завоевателями, былыми походами, былыми морскими путешествиями

Соединяют нас образы.

 

Плотность, рост, внешний вид,

Горные массивы, земли, скалы, гигантские деревья,

Давно рожденное, давно умершее, долго живущее и оставляющее

Вечные образы.

Экзальтация, восхищение, исступление,

Кроме глубин, где родились они,—видимость.

Кроме извечного стремления—лепить и лепить шар земной—огромную видимость,

Могущество земное—образы.

Весь мир, все время

(Звезды, ужасные возмущения солнц,

Расширение, распад, исчезновение, долгая или короткая жизнь их),

Сплошные образы.

 

Безмолвные мириады,

Безграничные океаны, в которые вливаются реки,

Отдельные, неисчислимые, свободные личности,

Подлинные реальности—образы.

И этот мир,

И эти вселенные, вселенные человечества,

Смысл и цель, вечная, неизменная жизнь нашей жизни—

Образы, одни образы.

За лекциями, которые читает ученый,

За наблюдениями, которые ведет в свой телескоп или спектроскоп исследователь, за всей математикой,

За кабинетами врачей и анатомов, за химиками с их химией

Стоит сущность сущности—образы.

 

Непознанные, хотя и познанные,

Вечно будут, вечно были и есть,

Уносящие настоящее к безграничному будущему—

Образы, образы, образы.

Пророк и поэт,

Которым предстоит еще утвердиться и взойти на высшие ступени,

Будут служить Современности и Демократии, истолковывая им

Бога и образы.

И для тебя, моя душа,

Радости, непрерывные празднества, восторги,

Твои сильно выросшие желания, ожидания встречи,

Товарищи твои — образы.

Твое неизменное тело—

Тело, скрытое там, в глубине твоего тела,

Только искусство передает смысл формы, я и сам в действительности

Лишь отражение и образ.

Истинных твоих песен нет в песнях твоих,

Нет и в отдельных мелодиях, нет ни в чем.

Но из целого как результат вырастает наконец и выплывает

Крупный полношарый образ.

 

ДЛЯ НЕГО Я ПОЮ
Для него я пою,

Я выращиваю настоящее на прошлом

(Как многие неувядаемые деревья вырастают из своих корней, так настоящее вырастает из прошлого),

Во времени и в пространстве я его простираю и выплавляю вечные законы,

Создавать с их помощью себя—его закон.

 

ЧИТАЯ КНИГУ
Читая книгу, биографию прославленную,

И это (говорю я) зовется у автора человеческой жизнью?

Так, когда я умру, кто-нибудь и мою опишет жизнь?

(Будто кто по-настоящему знает что-нибудь о жизни моей.

Нет, зачастую я думаю, я и сам ничего не знаю о своей подлинной жизни,

Несколько слабых намеков, несколько сбивчивых, разрозненных, еле заметных штрихов,

Которые я пытаюсь найти для себя самого, чтобы вычертить здесь.)

 

ПЕРВЫЙ ШАГ В УЧЕБЕ
Первый шаг в учебе так понравился мне,

Само углубление в смысл, в соразмерность, в силу стремленья,

До мельчайших жучков и животных, до зренья, чутья и любви,

Первый шаг настолько привел меня в трепет, так понравился мне,

Что и вряд ли сделал второй, да и не хотел его сделать,

Лишь хотел замереть, отрешившись от времени, и все это воспеть в восторженных песнях.

 

НЕИСКУШЕННЫЕ
Как они на земле вездесущи (приходя один за другим),

Как земле с ними страшно и весело,

Как привыкают они сами к себе, как к чужим,—и как странно, что они стареют,

Как люди тянутся к ним, ускользающим от людей,

Как судьба к ним жестока во все времена,

Ибо слепы все времена, воздавая своим кумирам,

И кто-то должен платить все за тот же ценный товар.

 

ШТАТАМ
Говорю всем Штатам, и каждому из них, и любому городу в Штатах:

«Побольше противься — подчиняйся поменьше».

Неразборчивое послушание — это полное рабство,

А из полного рабства, нация, штат или город не возвратятся к свободе.

 

ПУТЕШЕСТВИЕ ЧЕРЕЗ ШТАТЫ
Путешествие через Штаты мы начинаем,

(Да, через мир, подгоняемые этими песнями,

Отплывая сегодня ко всякой земле, всякому морю),

Мы—жадные ученики всего, учителя и любовники всего.

 

Мы увидели все времена года, цветущие и проходящие,

И спросили себя: «Почему бы мужчинам и женщинам не быть столь же щедрыми, не расточать столько же?»

Мы медлим в каждом городе, большом и малом,

Мы идем от границ Канады, минуем Северо-Восток, пересекаем обширную долину Миссисипи, Южные штаты,

Мы ведем разговор на равных с каждым штатом,

Мы испытываем себя и приглашаем мужчин и женщин слушать,

Мы говорим самим себе: «Помни, страха не существует, будь искренним, воспой душу и тело,

Помедли мгновение—и проходи, будь щедрым, умеренным, целомудренным, магнитным,

И все, что ты отдашь, сторицею вернется к тебе, как времена года возвращаются,

И воздаяние будет столь же щедрым, как цветение времен года».

 

НЕКОЕЙ ПЕВИЦЕ
Вот возьми этот дар,

Я его сберегал для героя, для оратора, для полководца,

Для того, кто послужит благородному правому делу, великой идее, всенародному счастью, свободе,

Для бесстрашного обличителя деспотов, для дерзкого бунтаря;

Но я вижу, что мой издавна сберегаемый дар принадлежити тебе, как любому из них.

 

Я НЕ ДОСТУПЕН ТРЕВОГАМ
Я не доступен тревогам, я в Природе невозмутимо спокоен,

Я хозяин всего, я уверен в себе, я среди животных и растений,

Я так же восприимчив, податлив, насыщен, молчалив, как они,

Я понял, что и бедность моя, и мое ремесло, и слава, и поступки мои, и злодейства не имеют той важности, какую я им придавал,

Я в тех краях, что тянутся до Мексиканского моря, или в Маннахатте, пли в Теннесси, или далеко на севере страны,

На реке ли живу я, живу ли в лесу, на ферме ли в каком-нибудь штате,

Или на морском берегу, или у канадских озер,

Где бы ни шла моя жизнь,— о, быть бы мне всегда в равновесии, готовым ко всяким случайностям,

Чтобы встретить лицом к лицу ночь, ураганы, голод, насмешки, удары, несчастья,

Как встречают их деревья и животные.

 

УЧЕНОСТЬ
Там, куда я гляжу, я вижу любой результат, и слава довлеет себе, и себя возрождает, обязывая себя,

Там часы, месяцы, годы—там искусства, изделия, учреждения, даже самые временные,

Там повседневная жизнь, речь, ремесла, политика, личности, положения;

Там и мы тоже, я с моими листьями и песнями, восхищенный, надежный,— вместе со всеми,—

Так отец, идущий к отцу своему, берет с собою детей.

 

ОТПЛЫВАЮЩИЙ КОРАБЛЬ
Смотри — беспредельное море,

И, развернув все паруса, корабль отплывает,

Вьется вымпел, корабль устремился вперед уверенно так,

Впереди корабля бегут ревнивые волны,

Блеском пены живой они окружают корабль.

 

СЛЫШУ, ПОЕТ АМЕРИКА
Слышу, поет Америка, разные песни я слышу:

Поют рабочие, каждый свою песню, сильную и зазывную.

Плотник — свою, измеряя брус или балку,

Каменщик — свою, готовя утром рабочее место или покидая его ввечеру,

Лодочник — свою, звучащую с его лодки, матросы свою — с палубы кораблей,

Сапожник поет, сидя на кожаном табурете, шляпник — стоя перед шляпной болванкой,

Поет лесоруб, поет пахарь, направляясь чем свет на поля, или в полдень, или кончив работу,

А чудесная песня матери, или молодой жены, или девушки за шитьем или стиркой,—

Каждый поет свое, присущее только ему,

Днем — дневные песни звучат, а вечером — голоса молодых, крепких парней,

Распевающих хором свои звонкие, бодрые песни.

 

ГДЕ ОСАЖДЕННАЯ КРЕПОСТЬ?
Где осажденная крепость, бессильная отбросить врага?

Вот я посылаю туда командира, он проворен, он смел и бессмертен,

С ним и пехота, и конница, и обозы орудий.

И артиллеристы беспощаднее всех, что когда-либо палилииз пушек.

 

ПУСТЬ БЕЗМЯТЕЖЕН ТОТ, КОГО Я ПОЮ
Пусть безмятежен тот, кого я пою

(Тот, рожденный борением противоречий), я посвящаю его Народу,

Я вселяю в него мятеж (о, тайное пламя и право бунта!

О, неугасимое, животворящее пламя!).

 

НЕ ЗАКРЫВАЙТЕ ДВЕРЕЙ
Не закрывайте дверей предо мною, надменные библиотеки,

Ведь я приношу вам то, чего никогда не бывало на ваших тесно уставленных полках, то, что вам нужнее всего,

Ибо и я, и моя книга взросли из войны;

Слова моей книги — ничто, ее стремление — все,

Одинокая книга, с другими не связанная, ее не постигнешь рассудком,

Но то сокровенное, что не сказано в пей, прорвется на каждойстранице.

 

ПОЭТАМ, КОТОРЫЕ БУДУТ
Поэты, которые будут! Певцы, музыканты, ораторы!

Не нынешний день оправдает меня и ответит, зачем я,

Нет, люди породы иной — коренной, атлетической, куда величавее прежних. Явитесь!

Вам надо меня оправдать.

 

Я сам напишу для будущих дней два-три указующих слова,

Выступлю только на миг, чтоб уйти опять в темноту.

 

Я — тот, кто, слоняясь в толпе, на ходу вас глазами окинет и снова лицо отвернет,

Вам предоставив его разгадать и создать отчетливый образ,

Главного жду я от вас.

 

ТЕБЕ
Первый встречный, если ты, проходя, захочешь заговорить со мною, почему бы тебе не заговорить со мною?

Почему бы и мне не начать разговора с тобой?

 

В ТЕБЕ, ЧИТАТЕЛЬ
В тебе, читатель, трепещет жизнь, гордость, любовь — как и во мне,

Поэтому для тебя эти мои песни.

Уолт Уитмен. Листья Травы