«Включи для меня в себе человека, пожалуйста!»

Из дневников

Человек — это всегда выбор каким быть по отношению к другому. Кто-то выбирает стать камнем на чужой дороге и любит перекрывать движение чужих потоков. Кто-то, наоборот, помогает прокладывать русла чужим водам. И какой бы выбор мы ни осуществляли, мы создаём себя такими, какими являемся по отношению к другому.
Если мир — это каменистая пустыня, то лишь потому, что слишком многие люди избрали своей ролью — камень на чужой дороге.

* * *

А что если Бог создал мир таким образом, что для каждой беды человеческой есть своё решение в лице того или иного человека, индивида, личности? Отсюда понятной становится роль личности в истории — она бывает решающей. Быть может всё то зло, которого так много в мире — всего лишь результат бездействия добрых людей, кому следовало что-то предпринять на определенном этапе жизни, столкнувшись с той или иной проблемой, несправедливостью, столкнувшись со злом — маленьким, посильным для человека. Что если зло, которое губит человечество — всего лишь результат не сделанных добрых, вполне конкретных, поступков? Тогда надо опомниться и перестать быть равнодушными брёвнами по отношению друг ко другу — чтобы не стать рвущими друг друга хищниками.

* * *

Человек — природа, в которой Бог предложил нам жить. Мы живём в человеке как в природе. И в этом смысле культура не противостоит природе, а входит в природу. Культура принадлежит природе человека.

Бог создал для нас человека как природу, которая включает в себя всё мироздание* (София). Антихрист — это природа, которую человек создаёт в противопоставлении Богом данной природе, потому что хочет подменить своей, рукотворной — Божью, чтобы погрузить всех в эту новую природу. Она — феномен культуры, но именно в природе антихриста видно, сколь глубоко пронизана природа человека культурой, до каких оснований.

Уже сегодня многие люди живут по умолчанию с выключенным в себе человеком. Это не так энергозатратно, это удобнее и проще, ибо социум стимулирует человека именно в этом направлении, поощряя не включение, а выключение человека в себе, делая это модным, наконец.

Супружеские пары могут распадаться по причине того, что один из партнёров разучился включать в себе человека — отвык (или никогда не умел, не успел научиться). Живя постоянно с выключенным человеком, легко забыть где находится условная кнопка его включения. Можно представить семейную сцену, когда один из супругов говорит другому: «Включи для меня в себе человека, пожалуйста — нам надо поговорить: мне нужна твоя помощь!»

Должностное лицо — весьма удобная форма для обезличенного, обесчеловеченного существования-функционирования.

Что со всем этим делать? Включать в себе человека! Чем мощнее процесс выдавливания его, тем мощнее, устойчивее должна быть привычка быть человеком — чтобы сохраниться.

* * *

Кстати, во внешнем мире принято не торчать напоказ своей человечностью («бисер перед свиньями»), но всегда быть готовым её предъявить — по требованию обстоятельств. В этом смысле беда другого — всегда экзамен на человечность. Но так было прежде, до эры обесчеловечивающих технологий, которыми нынче засорено (заражено) социальное пространство. Сегодня как никогда прежде актуально именно явление человечности, демонстрация человечности — только не ради самолюбования, а ради демонстрации чуда человечности — прекрасной ненормальности её, если хотите. Правда, прекрасное, как никогда прежде, раздражает определённый тип людей, зато оно животворит тех, кому предназначено — страждущих в мире искателей подлинного. Отсюда вопрос: «Какими надлежит быть современным ловцам человеков, ловящим души неводом Христовым?» — один из самых актуальных. И другой вопрос: «Что есть невод Христов — по существу?»

* * *

Поведение, нарушающее алгоритмику античеловечного мира, обращает на себя внимание, словно выбивает из колеи мертвеющих в рутине людей. В головах возникают как бы посторонние вопросы: Что это? Зачем оно такое существует? Значит можно и так?

* * *

Вообще людям нравится быть лишь набором алгоритмов, кем-то заданным. Не надо быть человеком — это удобно, это сильно упрощает отношения и, главное, снимает всякую ответственность за бесчеловечность отношений. 

На человечность не остаётся ни сил, ни желаний, ни времени. Бесчеловечность по отношению к другому не пугает, не травмирует, как прежде травмировала. Бесчеловечность не нравится, только когда обращена лично на меня — тогда страшно и неприятно, а по отношению к другому — уже незаметно для чувств, ибо воспринимается как норма (обычное и привычное).

Человечность стала утомительной, избыточной, рудиментарной  — нет ничего удивительного в том, что мы её теряем. Ибо хотим потерять себя — без себя проще. Кажется, что проще и легче, но это не так, разумеется. Жаль, что назад дороги не будет.
 

И Тебе среди нас одиноко, Господи —
знаю, это моё одиночество и есть Ты.

Если вынуть Бога, не так одиноко будет, —
сказал старик и умер.

Если выйти из Бога, забудешь зачем Он был.

Вот дорога, по ней идём мы вместе:
я и Бог. И обоим известно, чем кончится ожидание.

Нет других дорог, кроме ведущих в Бога,
но мы умудряемся строить такие дороги,
чтобы сбежать от одинокого Лика,
который верит.

Лик — верит, лицо — не верит. И то, и другое
просит меня быть им.

Но мне лучше здесь, с Тобой, Господи —
без себя.

Может поэтому так одиноко Тебе с нами?

(Стихи автора, 2019)

* * *

Алгоритмика зло иди добро? Алгоритмы лежат в основании всех заложенных природой (Творцом — в природу) возможностей, потому считать злом алгоритмику недопустимо. Зло — это неправильное пользование добром. Алгоритмика плоха, когда оказывается не на своём месте, когда пытается вытеснить, подменить собой или даже запретить личность.

* * *

Губительная алгоритмизация мышления, поведения людей осуществляется примерно как вписывание в ложный, заранее заданный социальный контекст, когда контекст поглощает свободу, навязывая человеку алгоритмику поведения и мышления. По сути, алгоритмы поведения — это наше желание вести себя тем или иным образом. Это подсознательная мотивация человека на те или иные поступки. Но извне навязанную алгоритмику надо ещё принять как свою, согласиться с ней — воспринять как свою, начать в ней осуществлять себя — посчитать её благом (без исследования глубин, без проверки на подлинность — потому что, кажется, что в этом нет необходимости). 

Примерно то же самое произошло у тараканов, принявших за своего подселенного к ним искусственного — таракана-робота. Они его не только приняли в группу (во дают учёные!), но и стали воспринимать  его сообщения, как нечто своё, а в итоге усвоили вредные для себя поведенческие стандарты — по указке лжетаракана они стали прятаться не в труднодоступных, как раньше, а в легко доступных для борьбы с ними местах. Так и хочется спросить — почему они послушались? И разве не возможно так же внушить нечто вредное социальным группам людей?

Зачем нужна алгоритмизация? Чтобы проще управлять: постепенно человек утрачивает способность действовать и мыслить вне заданных алгоритмов — образцов. Он даже перестаёт понимать, воспринимать что-либо, не известное по образцам. Это одновременно и ослепление (не видит ничего, кроме заранее заданного), и оглупление — перестаёт мыслить вне шаблонов.

* * *

Сегодня при общении надо тщательно следить за контекстом, в который тебя вписывает другой. Можно пребывать и говорить настолько в разных контекстах, что поняв контекст собеседника, захочется немедленно прекратить общение — настолько он будет для неприемлем — хотя в тексте его ничего «такого» как бы нет.

Любого хорошего, стремящегося навстречу другому, человека можно поместить в контекст, в котором он окажется (вне всяких сомнений для немыслящего) негодяем, потому что теперь далеко не всякий другой погружает своего собеседника в человеческий (гуманистический) контекст. Всё чаще встречается контекст бесчеловечный (это бросается в глаза в ток-шоу), и те, кто его осуществляет посредством принятия его за норму, не всегда понимают, что делают и в каком глобальном процессе участвуют (если бы поняли, возможно, не стали бы участвовать, но, приняв условия и подчинившись, люди меняются по образу  принятого ими контекста).

* * *

Особенно неприятно обнаружить вписывание в ложный контекст со стороны тех, кого считал друзьями. Такие отношения не стоит поддерживать, не стоит и выяснять отношения — в этом нет смысла. Где стал возможен ложный, бесчеловечный контекст, там  и прежде не было подлинных отношений. Именно в этом смысле надо понимать слова «любовь никогда не перестаёт» — если перестаёт, то это не любовь (отсутствие настоящего,  бытийного, измерения отношений).

* * *

Стать и быть собой можно только вписав себя в правильный контекст (например, христианский гуманизм). Понять себя, понять, кто я есть, можно только исследовав своё мировоззрение как практический контекст в котором я живу и в который я погружаю всякого другого, независимо от его социального положения и статуса. Мой контекст — это тот мир, который я вольно и невольно строю, участвуя в тех или иных отношениях.

* * *

Антихрист — это не только ПРОТИВ-Христос и ВМЕСТО-Христос, антихрист это система, порождающая ПРОТИВ-человека и ВМЕСТО-человека, превращающая человека в своего антипода и даже противника. Во Христе ведь две природы, против обоих и будет воевать Антихрист, чтобы занять собой и своими их природное (Богом созданное и предназначенное) место.

Социальное в нас, если его направить в противоестественную сторону, с лёгкостью справится с такой радикальной задачей как переформатирование человека в античеловека.

Лёгким движением «руки» манипуляторов гуманизм в нас превратится в атигуманизм: и мы поймём разницу между человечностью, БЕЗ-человечностью и ПРОТИВ-человечностью в нас.

* * *

Что опаснее для человека — избыток внешнего или избыток внутреннего? Опаснее  внешнее или внутреннее избыточное давление? Избыточное — в сравнении с обычным, обывательским, считающимся нормальным.

Избыток внешнего мешает внутреннему и наоборот. Избыток внутреннего (созерцательность), как верно заметил Платонов, несколько тормозит темпы внешней деятельности.

Мир движется в сторону овнешнения, даже сознание человека становится всё более внешним.

Новое постмодерновое средневековье будет отличаться от предыдущего исторического средневековья как раз избытком внешнего, который активно борется с внутренним человеком в человеке.

* * *

Настоящий хаос возможен как двухступенчатое разрушение: 1) разрушение существующего порядка и 2) препятствие выстраиванию нового прежнего порядка, который возможен благодаря запредельному и запредельному запредельного. По сути, отрезание от трансцендентного неизбежно, если стоит задача хаотизации мира ради последующего подчинения его единому внешнему центру. Наличие внутреннего иного (духовного) препятствует данному процессу. Отсюда естественным образом вырастает царство Антихриста.

* * *

Есть верное представление о том, что человек от Бога не отторжим (Истинная премудрость, т.е. доступное для человека ведение о Боге и Его святом законе, принадлежит тому, кто всем своим умом, сердцем и волей не отторжим от источника премудрости – Бога. См. Сир.39:1). Но это не касается постчеловека. Если человек — приёмник, то этот приемник можно технически «усовершенствовать» таким образом, что принимать он будет только то, что дозволено свыше — от властей, например, производственные инструкции...

* * *

Всё посюстороннее — машина, мёртвая жизнь, потому рано или поздно оно может быть подчинено научному уму, который вполне разгадает алгоритмы этой машинной жизни.

* * *

Человеческое — путь к Богу, разрушая человеческое в человеке можно дойти до той грани, когда Бог внутри человека станет невозможным. Тут возникает вопрос: а до какой границы можно разрушать человека? Мне кажется, границей как раз и есть разрушение человеческого, за которым начинается постчеловеческое. По большому счету, границ нет. Последняя граница — мир, и когда постчеловечество её пересечёт, произойдёт разрушение мира.

ВОПРОС:ОТВЕТ 

Вопрос: Как низко может пасть человек?

Мой ответ: Бесконечно низко.

Вопрос: Кто полагает пределы его падению?

Мой ответ: Он сам. Хотелось бы сказать — природа, как у животных, но человек в той мере человек, в которой преодолевает природные пределы.

Вопрос: А что же Бог? Неужели Бог не полагает пределы безобразиям?

Мой ответ: На социальном уровне (т.е. на уровне природы) — полагает, а на личном уровне человек совершенно свободен.

Вопрос: То есть, социальное зло ограничено Богом?

Мой ответ: Да.

Вопрос: Значит, можно не волноваться о разгуле зла в нашем социальном пространстве?

Мой ответ: Вывод неверен. Любовь к ближнему предполагает заботу о его благе, а значит заботу о социальном пространстве. Моё личностное не сформируется надлежащим образом без социальной активности. Доброта для себя — не есть ещё доброта настоящая, её надо пустить в оборот, в дело и принести прибыль Богу.

Наше социальное создаёт нас, моё социальное Я зависит от него. Социальная роль, которую я исполняю по отношению к другому, создаёт меня больше, чем все мои умные, правильные мысли вместе взятые. Социальное встроено в наше Я, а вовсе не наоборот — хотя кажется, что именно наоборот и есть.

Вопрос: Отвечая себе на вопрос люблю я Христа или просто привязан к Нему, я думаю,  что просто привязан,  потому что много читал и давно. Он проник в самые клетки моего мозга. Любить могу только родных и только тех кто материален. Я не могу любить своего прадедушку. Если он появится у меня, что называется «под носом», я его не идентифицирую, даже и характер, и привычки его мне неизвестны. В этих обстоятельствах о любви говорить не приходится. С Христом то же - Он мне нужен как проводник в чудо, а сам Он, конечно, мне не интересен ни как еврей, ни как живший в первом веке  и т. д. 

Мой ответ: Честность перед собой - большое дело. Про Христа вы не всё понимаете. Но очень верно говорите, что не можете любить абстракцию. В том и дело! «Кто говорит, что любит Бога, а ближнего ненавидит, тот лжец». Почему? Потому, что любить Бога надо в ближнем - живом, который рядом. Тогда открывается Христос как жизнь, а не только как истина.
Животворит Христос наши сердца - когда вы принимаете другого в сердце, Христом принимаете.
Вот так Христос становится живым, а не жившим когда-то давно.
Если жизнь церковная полна мёртвости, то это потому, что утрачена любовь к ближнему - как цель. Омертвение всегда начинается с потери ближнего как ценности и цели Христа ради.

----

* От амёбы до Бога. Если Бог — это я (потому что Христос — Бог и человек одновременно), и амёба — это я, то что есть человек?

Усложнённая амёба, подвешенная на скелете и снабжённая мышцами... плюс нечто иное, несравнимо большее, нездешнее, причём именно последнее делает человека человеком. Потому биологический взгляд на человека — непозволительное упрощение.

Дневники 17, 20 апреля, 3 июля, 7 октября 2018; 30 июня, 22-23 августа 2020; 14 декабря 2021