Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Рецепт хранения в себе человечности прост: храни её в другом! Тот, кто готов предать человека в другом, уже предал его в себе.
Мыслящий мыслит всегда, как молящийся всегда молится (дышащий всегда дышит).
Когда я свободна — ищу свободы,
когда в рабстве — ищу рабства.
Свободу может искать только свободный.
И рай, и ад — в нас, что выберет человек своей реальностью, то и создаёт. Выбравший Бога, творит Его волю, а она в том, чтобы любить ближнего, как самого себя — т.е. осуществлять ближнего как рай, а не как ад.
Всё настоящее — действует. Дары у каждого свои, и люди действуют, исходя из даров. А ряженые — имитируют действие, чтобы скрыть свою ненастоящесть. Ряженые всегда намереваются торчать напоказ.
Здравый смысл — производная совести, т.е. поруганная совесть не может его производить. Бессовестное мышление не имеет опоры на здравый смысл и вынуждено опираться только на «-измы». Когда уходит здравый смысл, уходит разумность из мышления, из поступков, из жизни... И начинается обожествление тех или иных «-измов» = осектовление ума.
Сделайте прямыми пути Господу — это значит станьте лучами.
Мы падаем в Бога, если не падаем в дьявола. И если падаем в Бога, то не упадём: падать в Бога — это лететь, а не падать. Об этом юродство...
Мы находим доказательства тому, что хотим доказать.
...Человек - это сразу много разных персонажей, это актёры и режиссёры, сочинители и зрители. Он сам в себе заключает миры, которые выпускает на волю погулять тем или иным образом - во время разыгрываемого всеми спектакля.
Выбираю ли я свой спектакль? И да, и нет...
Беззубым ртом она сердечно пела о любви - песню собственного сочинения. Такой рот, конечно, мечтал о любви, страдал от любви ничуть не меньше милого ротика в помаде.
А я смущенно наблюдала волю природы, стремящуюся в песне воплотить какой-то опыт или сказку - мечту девичью. Старуха гордилась тем, что создала, тем, что пережила и тем, что поёт об этом другим - в электричке...
Виновата ли «белая ворона» в том, что она «белая»? Вряд ли, хотя кто знает - может ей хочется быть таковой. Виновата ли она, если хочется? Смотря в каком смысле хочется: желание выделяться любой ценой - дурное, а желание быть собой - нет. Имеет ли право «белая ворона» быть собой?
Под ответ на этот вопрос подогнана вся тематика прав меньшинств, развёрнутая в наше лукавое время. Если следовать этой нечестной логике, то и убийца имеет право быть убийцей (мозг у него такой) - и такое понимание транслируется в определённых кругах. С какой-то сомнительной целью, вероятно...
Наверное можно начать от противного: Родина - не идол, нельзя позволять превращать служение Родине в служение идолу. Служение Родине - это форма служения Богу, иначе вырождение и гибель неизбежны.
Ближе всего к понятию «родина» понятие «народ». Как говорил свт. Иоанн Златоуст, народ - это святые, а не толпа народа. Народ и население - про разное. Так и с родиной обстоит дело, потому эту Родину пишут с большой буквы.
Нет-нет, я не шью покрывала из лоскутов. И не рву вещи на части, чтобы понять из чего они сделаны - для меня это больно. Я только штопаю - латаю дыры, пытаясь сберечь истончённое временем целое в сохранности.
Люблю тонкие ткани - они как дымка неуловимы и потому крепки. Прозрачное - лукаво, неправдиво, оно прозрачно лишь там, где хочет, и потому, что хочет себя показать кому-то. А вдруг не мне? Сокрытое - тоже обманно, оно не умеет быть открытым и оставаться собой: сокрытое право, пока таится.
Ткани - не только покров и защита, они высокий дар, который не ценят. Покрытое - не сокрытое...
- На что жалуетесь?
- На себя. Я оказался не тем, кем хотел быть.
- Неожиданно получилось?
- Сначала было неожиданно, а потом уже предсказуемо. Но неисправимо.
- Почему неисправимо?
- Оказалось мало желания быть вообще. Всё равно не быть, так какая разница каким быть. Начинаешь охотиться за сиюминутным, а не за вечным, за мелким, а не глобальным...
- Потеряли вечность в себе?
- Не знаю, может не обрёл. Или мало дорожил ею. Я теперь ничем не дорожу. Ничего не жаль по-настоящему, чтобы за это сражаться...
Время — это стиль. Его надевают как одежду и/или носят внутри как истину. Время рядит людей в себя извне и изнутри.
Как когда-то время рядило людей в коммунистов, стахановцев, героев во благо со всеми возможными перегибами, так теперь рядит в торгашей, в аполитичных или протестующих мечтателей, которые погрязли в чужих сказках и не в состоянии сочинять свои. Героями становятся на пути воплощения в жизнь своей сказки, потому теперь не время героев. Хотя они, конечно же, есть — вопреки времени. А может и не вопреки, может они тоже порождаются временем, но как-то иначе...
Друг познаётся в беде, причём не обязательно твоей личной — может, общей. Беда — время трагедии многих.
Люди по-разному смотрят, разное видят, по-разному оценивают увиденное, по-разному ставят диагноз ситуации, ищут решение проблем, спасения. А беда обостряет все эти различия.
Глядишь, тот, кто казался близким, уже далёк. Тем более тот, кто таковым прикидывался. А тот, кто совсем не близок, вдруг неожиданно оказывается рядом...
Каким будет закат? Бывает, что похожим на рассвет - у счастливчиков. В своё время старость-болезнь съест рассвет, как чёрная дыра - со всем миром и так трудно добытым счастьем. Но она съест не всё, кое-что останется. Отрадно знать, что не всё. У надвигающейся тьмы есть пределы.
Сжаться бы в точку света - такую плотную-преплотную, чтобы и во тьме светиться. Кому? Тому кто дарит свет. И всякому, кто готов светиться...
- Почему бы мне не быть тем, кто я есть?
- Не позволят.
- Надо быть кем-то другим? Для чего?
- Так положено.
- Кем?
- Ну, так принято. Надо надеть социальную маску, иначе опасно.
- А если я не хочу.
- Никто не спрашивает о желаниях.
- А я ни у кого ничего не прошу, мне ничего не надо от других. Воздух, которым дышу - ничейный, кому-то его жалко для меня?
- Не знаю, может и не жалко, но не положено.
- Новые маски избыточно агрессивны по отношению к лицу, мне лицо слишком дорого...
Мы все немножко диогены, в том смысле, что ищем человека, которого и с фонарём в руках средь бела дня найти непросто. Но благодаря христианству мы продвинулись в понимании того, что или кого мы ищем.
Во-первых, фонарь - это наш внутренний человек во Христе. В ком не горит этот фонарь, тот ничего настоящего не сможет отыскать, потому что не увидит.
Во-вторых, эти самые «фонари в нас» общаются между собой и чувствуют друг друга, а потому человеки, словно бабочки, «летят» на свет. Так что наличие фонаря - уже некая гарантия встречи...
Себя спасать невозможно иначе, чем помогая спасаться другим. Человек - существо социальное. Любовь к себе - это любовь к Богу в нас (к Богу в себе). Это одна любовь на всех. Нельзя любить Бога, не любя ближнего, нельзя любить себя, не любя ближнего и не любя Бога. Потому голод другого - это и мой голод, и Христа голод. Накормить его - это накормить и Христа, и себя...
Мышление осуществляется в Боге. Человек мыслит богом в себе - если мыслит. Животные не мыслят, но думать они умеют. Мыслить и думать - разное. Но и животное живёт благодаря Богу, жизнь животного осуществляется тоже в Боге. Как думают животные можем понять по аналогии с собой, люди ведь тоже во многом - животные, в каждом из нас присутствует и человек, и животное. И растение, кстати, тоже - человек может жить, как растение и думать, как растение - клеточный уровень сознания тоже существует...
- Я тебя не вижу, значит, тебя нет.
- А я тебя вижу. Значит есть я, и есть ты.
- Я - есть, а тебя - нет. Потому что я тебя не вижу.
- Я тебя вижу, и значит я есть. А раз ты меня не видишь, то тебя нет - для тебя. Для меня ты есть, раз я вижу.
Если для тебя я не существую, то и ты не существуешь - для себя. Тебя нет, если нет меня.
- Ерунда! Вот, пощупай меня - я есть.
- Ты это говоришь тому, кого нет?
- Может, если ты ко мне прикоснёшься, я изменю своё мнение насчёт тебя.
- Прикоснуться к тебе можно, а пообщаться нельзя - именно потому, что ты меня отрицаешь...
Люди — существа сказочные, всякий человек таков, как он есть, в зависимости от сказки, в которую верит, от сказки, которую он сам себе рассказывает: о себе, о мире, о соседе, о кошке..., о небе. Люди живут в пространстве, создаваемом их сказками о себе, потому надо быть очень внимательными к своим сказкам...
- Я запрещаю запрещать, а не быть - не чувствуете разницы?
- Нет.
- Если вы не позволите мне быть, я исчезну: совсем или только из вашей жизни - это как повезёт, но исчезну. Хотя...
Чтобы исчезнуть, надо быть, а был ли я? У себя, кажется был. А у вас, кажется, нет...
Не надо очеловечивать животных. Эта расхожая формула требует пояснения, потому что в одном случае она верна, в другом случае — ложна, и, как правило, понимается она, к сожалению, ложно. Дело в том, что очеловечивать — качество человечности. Об этом свидетельствует вся культура. Очеловечивая, очеловечиваемся. Так же и расчеловечивая, расчеловечиваемся...
Голуби — постовые наших улиц. Кто им платит зарплату за то, что с утра до вечера они ищут в нас человека?
* * *
Струями ливня художник смывает мир со своих полотен.
По стёклам течёт уныние наше и страхи.
Остывает пожар страстей на время дождя.
Гроза озаряет промокшего пса нашей жизни.
Человек смотрит на пейзаж за окном электрички...
Быть несовершенным — можно, — сказал Господь.
Не вини ближнего за несовершенство — он невиновен.
Человеческое несовершенство — не преступление, а беда.
Но я научу тебя любить, и ты станешь совершенным — пока любишь.
Ты будешь мудрым, всё знающим и понимающим — пока любишь.
И тогда ты увидишь разницу между несовершенством и преступлением.
Преступник выбирает нелюбовь, когда может выбрать любовь,
преступник выбирает несовершенство, потому что совершенство ему неприятно...
Подлинный поэтический текст вовлекает читателя в действие (приобщает), он не просто информирует, но ведёт по пути, он есть путь. Неподлинная поэзия этого не творит с читателем, в ней есть слова, но нет силы Слова - в слова не вложен зов Целого. И, разумеется, сам читатель должен быть способен воспринимать тот дар, который есть в поэтическом слове.
Небо моё искрится, а твоё — темно, как дождливой ночью. Тебе больно? «Да, мне очень больно, — говоришь ты. — Бог меня не любит».
Любит! Он всех любит! Вот тебе искра моего сердца — зажги свою звёздочку. «О, как красиво!», — говоришь ты, и кладёшь в карман свет, который надо отдать, чтобы он вырос. От звезды к звезде идём дорогой Солнца. Тебе теплее? «О, мне больно! Больно!», — говоришь ты и тянешься рукой к очередной звезде на моём небе, чтобы сорвать её...
Вкус хлеба, вкус к хорошей жизни, эстетический вкус, духовный, вкус яблока — того самого, символического... Вкусовщина? Пища для ума, и пища для тела. «Я его не перевариваю». Вино жизни. Пища души и духовная трапеза. Нектар богов и нектар растений. Сок жизни и сок апельсиновый...