Понять, что такое инобытие невозможно прежде, чем попадёшь в него. Так, бабочка никогда не сумеет сказать: «я — гусеница» (и ведь она правда не гусеница, хоть и была ею — она УЖЕ НЕ гусеница) и не сумеет понять, что значит быть гусеницей.
Гусеница, впрочем, тоже не сумеет соврать: «я — бабочка» (она даже не была ею — она ЕЩЁ НЕ бабочка).
Они — инобытие друг для друга, и, наверное, разница между ними не допускает мысли о тождестве. Но между ними должна быть связующая нить — их общая жизнь (песня сердца).
Но их инобытие располагается не где-то там, а здесь же — в параллельных реальностях, к которым они не приспособлены. Моя реальность — та, к которой я готова в данный момент, готова телесно, ибо реальность входит в меня через тело, как и я в неё.
Очевидно, для разных реальностей требуется разное тело. Гусеница прекратила существование, чтобы смогла существовать бабочка. В этом смысле интенциональное устремление бабочки не так благородно, как устремление гусеницы, ведь бабочка живёт свою крылатую жизнь ради того, чтобы появились новые гусеницы, и только гусеницы будут стремиться к обретению крыльев*.
Хотя на это можно поглядеть иначе: гусеницу можно увидеть не как самостоятельное бытие, а как необходимое промежуточное, и тогда можно наблюдать единое движение жизни от бабочки — к бабочкам, и главное устремление бабочки в таком случае — приумножение бабочек, а не гусениц.
06/08/2018 — 29/08/2019
---
*А люди-птицы — это уже «бабочки» (послегусеницы) или ещё «гусеницы»?
Сайт Светланы Анатольевны Коппел-Ковтун
Оставить комментарий