Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
По-настоящему мы всё делаем не для себя, а для Другого. Только извращённые понятия не дают нам увидеть себя такими как есть, и потому существует извращённое, раболепное «для других» вместо благословляющего «для Другого».
Прокрустово ложе, как правило, законно, а человечность служащих при нём — нет.
«Из какого сора» растут не только стихи, но и люди... Растут и вырастают.
Растёт в нас Бог, и мы растём Им и в Него — из своего ветхого «сора», из «сора» обыденности и «мёртвой жизни» автоматизмов. Постчеловек развернётся и будет расти в обратном направлении — в сор, потому и перестанет быть человеком. Человек — это тот, кто растёт «из сора» в Поэзию.
Вечное мыслят вечным в себе, а не невечным. Описания вечного, которыми все пользуются, добыты теми, кто видит вечное вечным в себе — это и есть откровение. И понять его по-настоящему можно только вечным в себе. В этом ловушка для тех, кто пытается своим рациональным умом мыслить о немыслимом.
Единственный способ светить другим — светиться навстречу Свету.
Светиться своей глубиной и значит быть собой, но моя глубина глубже меня.
Абсолютизация единичного факта из жизни человека вне контекста целого — ложь. Конец пути — смерть, следовательно до смерти человека любой фрагмент его жизни лжёт, если его рассматривать в отрыве от целого пути. Да и после смерти... Необходимо вместить в себя целое, чтобы верно трактовать единичное.
Свобода — это богообщение. Общение с Богом и в Боге, общение богом в себе с богом в другом. Свобода — это бытие в Боге. Быть собой с самим собой или с другими, или с Богом, можно только пребывая в Боге.
Чем сильно добро? Доброй волей людей.
Чем сильно зло? Бездеятельностью добрых людей.
Сознание — это Божий интернет.
Люди думают, что умны сами по себе — в этом их глупость.
В миг, когда пою Тебе — тогда прими
медный грош моих непрошеных стихов.
Песни сердца были прежде дочерьми
райских дум — их нянчил Дух Христов.
В эту щёлочку Твоей святой любви
просочусь туманом, словно раной.
Как цветок меня в Твоих садах сорви —
не в лесах гнетущего дурмана.
Приходит время ходить по водам, а не по твердям. По водам людских сердец в том числе. И это не значит, что всевозможные «скрепы» утратили силу и потому потеряли смысл (так думают очень многие сегодня - это кажется очевидным). Просто исчезают внешние признаки как знаки, ради того, чтобы вполне раскрылись внутренние - там, где есть для этого условия. Внешнее перестаёт мешать внутреннему, до поры.
Полиритмия — музыка времени (отличный её пример — композиция John Browne и группы «Monuments» — «I, The Creator»). Полиритмия учит мозг уклоняться от мейнстримных рек, по которым ныне течёт всякая чушь, портящая умы, мешающая процессу осмысления происходящего. Наши реки сознания захвачены технологами оболванивания, потому надо уметь уклоняться от прущего в глаза лживо привычного, глупого и фальшивого, уклоняться умом, как Нео телом уклонялся от пуль.
Что такое предательство? Это, прежде всего, предательство себя прекрасного. Раньше, чем предать другого (прекрасного другого - т.е. прекрасного в другом), человек предаёт прекрасного себя (прекрасное в себе). Быть прекрасным - вот главная задача и главная жажда всякого человека.
Все хотят быть прекрасными, только не все поняли это про себя, не все знают об этом - потому что себя мало кто познал...
Возлюбила больше Бога милых ангелов его...
М. Цветаева
У поэта всё — правда, или он — не поэт. Не верить поэту — ошибаться. Если что-то непонятно и кажется странным, надо созерцать, вчитываться и давать время прорасти в сердце словам поэта... Надо мыслить не собой, а тем Лучом, который пронизывает не только стихи, но и судьбы, пространство и время, дух, душу и тело. Луч Вечности в нас. Луч Поэзии. У него много имён, одно из них — Слово. Бог-Слово! Отсюда цветаевское «требоваание веры» и «просьба о любви»...
А люди живут и живут, и нет им конца.
И думаю я, что не будет — Омега и Альфа
вписались в контекст. Зарифмуемся в тайны Творца,
и станем Поэмой — долины и горы ландшафта.
Нас Бог пропоёт — куплетам от века сродни
мы жили словами, не помня о чём будет Песня.
Но Луч предрассветный в тенях несказанных храним...
Правда человеческая - во мне и в другом. Правда человеческая во мне - важна, а правда человеческая в другом? Она важна для него самого, а для меня - нет, для меня, для Бога во мне, важна только моя человеческая правда. Правду Другого для меня реализовал в себе Христос. Так же как и правду мою - только я должна её усвоить себе личным усилием воли и дела. Отсюда видно, что когда я бьюсь за правду в другом для себя - грешу самостью, но когда бьюсь за правду в другом ради него самого - тогда я стою в правде...
Люди — существа сказочные, всякий человек таков, как он есть, в зависимости от сказки, в которую верит, от сказки, которую он сам себе рассказывает: о себе, о мире, о соседе, о кошке..., о небе. Люди живут в пространстве, создаваемом их сказками о себе, потому надо быть очень внимательными к своим сказкам...
Делать что хочешь? Или делать, что надо? Желаемое или должное? Хорошо желать то, что должно, и делать то, что надо делать. Таков привычный ответ на этот привычный вопрос.
Но сегодня всё более актуальным становится вопрос: а кому это надо? Кто определяет должное? Правильный ответ - Христос, и это очень актуальный ответ, потому что Антихрист как раз эту часть Христового в нас перестраивает на себя, отнимая у Христа в нас. Он желает определять должное человеку, всецело лишая его своего собственного хотения - воли, укоренённой в замысле Творца.
Мне ваша «человечность» не к лицу —
в ней не придёшь к Небесному Отцу.
Вас слишком много — значит, ваше время,
но в нас есть вечность! И Христово бремя
свалилось с неба на беспечность нашу:
несём, как можем — нам ваш ад нестрашен.
Как отпраздновать человека в человеке? Кого поздравлять - себя или его? Лучший способ поздравить себя, поздравив его - ибо он причина радости. Человек, взрастивший в себе человека, сохранивший в себе человека - это герой. Он подобен солнышку в непогоду - согревает и радует, веселит душу посреди ада мира...
Не гляди на меня - я устала от звуков и взглядов.
Мне не нужен оркестр, я кузнечиков слушаю чаще.
Можешь тихо урчать, словно кошка, лежащая рядом,
или сонно сопеть, как младенец доверчиво спящий.
Если я говорю, можно слушать, как шепчет дорога,
или зависть колёс проверяет на прочность кювет.
Я порой наполняюсь весной, как медвежья берлога,
чтобы солнцу рычать по-медвежьи голодный «Привет!».
Этот призрачный мир одолеет все песни на свете,
кроме той, что живёт вопреки безнадёжным словам.
Отпускаю стихи - птицы их до рассвета в запрете,
но струится соблазн по забывчиво сонным холмам.
Либо ты христианин, либо агностик. Агностик-христианин — это примерно как сахар солёный, т.е. нечто не только ненормальное, но и невозможное. Позиция религиозного агностицизма заключается в том, что люди не могут знать ничего достоверного о Боге. Кроме того, что Бог Сам открыл — добавит христианин, ибо он верует в богочеловека Христа, который являет нам в себе откровение о Боге. Да, главное откровение Бога — не сказанные кому-то слова, а Сын Бога Отца, вторая ипостась Троицы, ставший одним из нас, пострадавший, умерший и воскресший, вознесшийся на небеса и пославший Св. Духа любящим Его. Приобщение ко Христу — приобщение к Богу Троице.
Когда я выпускаю на прогулку своего поэта, становлюсь похожей на Дали, выгуливающего муравьеда. Поэт даже большая диковина, чем муравьед. И если бы не время упадка поэта в людях, стоило бы, возможно, их пощадить. Однако накануне тотального обесчеловечивания устраивать встречу с поэтом - дело полезное и законное, даже когда о ней не просят. Хотя, будем честны, многие скучают сегодня по глубинному, настоящему человеку в себе и другом, т.е. жаждут поэта, ибо томятся оккупировавшим всё сугубо внешним человеком...
Живу — как птицы,
а боюсь — как люди,
что птичьего уже
нигде не будет,
что человечье
превратят в увечье,
а душу — в вывих.
И что песнь овечья
заменится пустой
козлиной речью.
Когда зажигается звезда в небе ума, на неё смотришь и видишь всё, пребывая в вечности. Звёзды зажигаются бытийным вопрошанием о них. Вопрошание вечного зажигает в вечности звёзды, которые стали нужны не понарошку, т.е. когда нужда в них не придумана, а реально актуализирована в бытийном опыте, в делании.
Звезду нельзя зажечь хотением ума, звезду нельзя зажечь усилием воли, хотя и то, и другое участвует в процессе. Звезду зажигает только подлинная бытийная жажда...
История началась с фразы “Каин, где брат твой, Авель?”,
а закончится фразой “Авель, где брат твой, Каин?”
(Николай Бердяев)
У зла, как и у добра в этом мире — наши руки, наши ноги, головы и сердца. Если в мире умножается зло, то по нашему нерадению, по нашему недосмотру, благодаря нашей лени, нашему лукавству, нашему равнодушию и самодовольству, благодаря нашей неподлинности.
Созидающих зло становится больше, чем созидающих добро — вот и всё...
Быть ли мне птицей, подстреленной твоим взглядом — ты решаешь.
Быть ли мне адом твоим для тебя — не мне решать.
Будет ли нить тянуться от солнца к солнцу
или из мрака в мрак — помогут ли ножницы?
Тайна вхождения в утро открыла двери
и приглашает войти. Раскроем крылья!
Зверю не снилось то, что забылось — слово.
Скажем друг друга, имя проверит выбор.
Куда подует ветер, туда он и поклонится. Флюгер? Нет, тростник. Потому важно, кто управляет ветром.
А возможен ли тростник, свободный от влияния ветров? Да, это небесный тростник. Он сам себе выбрал подходящий для него ветер, и пока дует в нём один, не может дуть другой. Совсем-совсем не может? Да, пока дует в нём избранный - если дует: тогда он - флейта....
Виноват ли грешник, что грешит? И да, и нет. Но вина его не в психологических установках, прежде всего, а в той почве, из которой они произрастают. Где растёт человек, такие установки в нём и водятся - как рыба в водоёме. Чтобы быть Христовыми, надо расти на Христе - быть Его ветвью. Эти слова надо понимать буквально, а не как речевой оборот или красивый образ.