Догматы указывают точку стояния внутри, из которой виден Бог

Догматы - это не просто выверенные словесные формулы, в них зафиксирована точка стояния внутри, из которой видна Истина. Догматы дают возможность пережить непосредственный опыт Бога, ибо стояние в догмате - это предстояние перед Богом. Надо только открыть сердце и глядеть во все глаза из ума в сердце, где ждёт у дверей Христос. Догматы - запечатлённый в словах слепок пути к Богу. Смысл догматов - не интеллектуальный, а, прежде всего, духовный.

Когда наш ум устроен правильно, он способен лицезреть истинные смыслы (догматы предлагают уму правильное положение), и через это созерцание истинного в своём уме человек приобщается к той Истине, что превыше его ума. Подлинные образы (представления) реальности в нашей голове - реальны, они не только субъективны, но и объективны. Сквозь догматы просвечивает инобытие, и мы в пространстве догматов можем к нему прикоснуться. Именно такое прикосновение важно в деле духовного становления личности.

Догматы указывают точку стояния внутри, из которой виден Бог и в которой можно к Богу прикоснуться умом - лично, без посредников.

* * *

Личность — это точка стояния в Боге, а не в человеке (в отличие от индивидуальности).

* * *

Беседа с Dmitry Matveyev

Вопрос (Dmitry Matveyev): Но время-то давно уже постдогматическое.

Мой ответ: Невосприимчивость к высокому - метка времени, но время - это люди. Одни люди тянут время в одну сторону, другие - в другую, в этом смысле я как раз понимаю время отделения зёрен от плевел. Кому что дорого - «где сокровище ваше, там и сердце ваше». Люди самоопределяются именно в связи с ослаблением внешнего влияния ради освобождения для внутреннего. Но это не значит, что любая внутренняя чушь уравнивается с истиной.

Вопрос (Dmitry Matveyev): Иными словами, высоким может быть только догматическое мышление?

Мой ответ: Откуда такой вывод? Догматическое - это точное, выверенное. Камертон не надо путать с оркестром.

Вопрос: Точным может быть и критическое мышление.

Мой ответ: Самая точная вещь на свете - поэзия.

Вопрос: Насчет того, чтобы считать догмат поэзией, у меня возражений нет. Это, собственно, и есть постдогматическое отношение к догмату.
Но претендуют-то сплошь и рядом не на символическую силу, а на протокольную истинность догмата: Бог это буквально единство трех субъектов и пр.
Проблема-то в том, что это поэзия о том, чего принципиально нельзя знать.
И отсюда задача думать, на выражение чего (какого возможного опыта) эта поэзия может претендовать.

Мой ответ: Поэзия - это целое, т.е. не отсебятина, прежде всего, а некое совместное пребывание в единении с Богом в некоей форме - стихотворения или догмата, или афоризма. В этом смысле догмат отличается вероучительным предназначением. Его задача носит конкретный характер - как таблица умножения в математике, например. И потому точность словесная важна.
Наоборот, поэзия и есть знание, но другое - не рациональное, не дробное, а целое, и там действует другая логика приобщения.

Вопрос: С этим утверждением в принципе я бы не стал спорить. Но дистанция между этим опытом приобщения и вербальным содержанием догмата или мифа от этого никуда не девается. Не случайно это вербальное содержание в разных религиях очень разное, при том, что опыт приобщения вряд ли зависит от этих исторических моментов.

Мой ответ: Здесь как раз о связи конкретики слов и состояния, которое ими внушается. Слова важны как указание пути внутри, пути для ума - внутреннего расположения, позы (отсюда и всё это позёрство, имитирующее нечто, чем не обладает - поза, как некое положение в пространстве внутреннем, имеет значение). Это похоже и на то, как штангист поднимает штангу. От того правильно или нет от стоит зависит возьмёт он вес или нет. Так и с умом - догматика говорит уму как надо встать, чтобы прикоснуться к истине.

Вопрос: Этот-то подход мне и кажется проблематичным. Взять хотя бы: "догматы предлагают уму правильное положение". Здесь же полно вопросов. Почему и за счет чего? Почему именно они, а не другая религиозная метафизика? Ведь размышление над этими вещами и есть стремление к той самой выверенности и точности мышления.

Мой ответ: Думаю, здесь горе от ума. Рациональный метод прилагается к тому, что не рационально решается. О стихах часто спрашивают - это про что? Но в стихах важно: верю или не верю, а не понимаю или нет. Так и в догматах - если смотреть с той стороны, откуда я говорю. Сердечное восприятие нужно - только оно знает ответы на поставленные вопросы. И оно либо есть, либо нет. Имитация не спасает, как и чисто рациональное принятие веры. Именно поэтому вера без дел мертва - в делании мы реализуем себя делающего в том направлении, в каком избрали умом. Точно так же сердечное делание. Сначала войди в него, а потом увидишь - останутся вопросы или нет. Стоять на пороге и умничать - бессмысленно, а когда вошёл, таких вопросов не остаётся, там уже чистое созерцание и полное знание, которое твоё ровно в той мере, в какой актуализировано бытийно, а не умственно.

Вопрос: Но я не вижу, что к догмату это применимо: ведь догматы это вполне рациональные формулы: философски насыщенные, продуманные, обсужденные. Я, пожалуй, слишком поспешно согласился отождествлять догмат и поэзию: всё-так догмат это поэзия плюс философия.

Мой ответ: Философия и есть поэзия - в высшей точке. Выверенность слов важна именно в том смысле, что указывает правильное положение ума. Это как идти след в след. Человек становится похож на того, кто подбирает отмычку к замку, и ему предлагается слепок, готовая форма - войди в эту форму и видь, знай, понимай... Сложность в том, что догматы надо воспринимать не по отдельности, а все вместе - в единстве.

Вопрос: "Готовая форма" - нет ли здесь некой избыточной статики?

Мой ответ: Нет. Статика - это шаблон, возведенный в абсолют, зацементированный. Но это происходит только в том случае, когда нет цельного восприятия, когда одно отделено от другого. Абсолютизация фрагмента. Но она всегда зло. Догмат как целое - это форма приобщения к запредельному, уже поэтому никакой статики. Какова форма целого? Она спасает от статики, одаривая динамикой. Бог Троица в общем о том же - никакой статики. Там же Вечность - т.е. Жизнь, Полнота жизни, а не узколобость. Ты взял один фрагмент, а сквозь него струятся все остальные.

Вопрос: >>догматы надо воспринимать не по отдельности, а все вместе - в единстве.<<
Конечно: они же все христологичны.
>>Бог Троица в общем о том же - никакой статики.<<
Да, есть основания считать, что в том числе и это.
Но проблема не в одном и не в другом. Она даже не в том, чтобы признать за догматами определенную и значительную силу. Она в том, чтобы признать а) символический, т. е. неописательный и б) исторический характер этой силы.

Мой ответ: Это уже не ко мне, не со мной разговор. Здесь поэзия заканчивается.

Вопрос: Поэзия заканчивается там, где в игру вступает Единственная Правильность. Во всех других случаях, думаю, поэзии ничего не угрожает 

Мой ответ: Поэзия - это метод смотрения, точка из которой я смотрю и мыслю. Изнутри поэзии не возникают рациональные вопрошания. Рациональность помогает описывать нерациональный опыт, анализировать его, осмыслять, передавать рациональным путём. Так она может позвать на свои пути.

Вопрос:  Да, можно выбрать такую личную позицию. Проблема в том, что рациональные вопрошания возникают у других людей, возникают в принципе - и это уже системная проблема того христианства, которое привыкло к взгляду только "изнутри". Это и есть ситуация broken myth, констатированная Тиллихом и органичная плюралистической культуре. Тот фарш, который невозможно провернуть назад.

Мой ответ: Когда ты вошёл в реку, ты погрузился в воду и твоя кожа или одежда полны влагой. Это объективная реальность, а не выбор. Кто-то выбирает войти в реку, кто-то выбирает сидеть на берегу и думать, что будет, если я войду. Кто-то ещё не пришёл, не дошёл, а кто-то даже не намеревается идти - он спешит в лес, за грибочками. И у любителя грибов в голове кружится масса теорий на тему, однако пока он не вошёл в реку, о многих вещах говорить с ним бесполезно. Более того, пока он не встал на путь к реке, он не в состоянии даже понять вопрошания, которые обуревают тех, кто идёт к реке. Точно так, сидящий на берегу не понимает многое из того, что знают только погрузившиеся. Поэзия - это пребывание в реке, и она не обязана объяснять любителю грибов, как хороша река. Поэзия - делится с теми, кто жаждет, а жажда у всех разная. Желающий посредством поэзии может приобщиться к опыту, которым не обладает - вкусить даром то, что ищет, но ещё не нашёл и не приобрёл.

Вопрос: Так современное христианское сообщество это, хотим мы того или нет, сборище грибников, купальщиков, велосипедистов, альпинистов и много кого еще. Просто потому, что жизнь давно такая. И где у них (у нас) общий знаменатель, еще думать надо.

Мой ответ: Христианин - это тот, кому нужен Христос. В том и смысл ведь. Красота Христа должна привлекать к Нему, т.е. поэзия Его образа. Догматы не для привлечения, они для тех, кто уже привлёкся, кто идёт к реке. И только такие понимают смысл догматов и цену им понимают. Беда, когда грибники, которым грибы дороже, начинают реформировать догматы под себя. Именно такие разрушат все пути, какие до наших дней сохранились. Догматы картируют пути, указывая на опорные точки при движении ума и то, как именно в них стоять умом, чтобы видеть, а не грезить или фантазировать по своему усмотрению.

Вопрос: "Реформировать" догматы, конечно, невозможно, просто в силу того, что время нынче не догматическое. Но и оставлять их предметом несомненной веры для всех христиан - тоже и в силу того же. Они уже далеко не всем будут что-то говорить о красоте Христа. Как, например, можно продолжать верить в то, что у Бога есть "природа", ведь "божественная природа" это примерно "программа Бога", "то-чем-Бог-должен быть" (коли уж мы решили понимать слова точно и выверено)? Кстати, это и отцы осознавали и делали "на полях" соответствующие оговорки, просто чисто исторически были вынуждены выдать на-гора эти формулы. Остается путь - интерпретировать их в категориях возможного опыта, т.е. стремления понять, что они на языке, свойственном эпохе их создания, говорят о человеческой вере (а не о Боге - ведь Он же предельная Тайна). В этом смысле мифы и догматы имеют только форму сказанного о Боге, говоря на самом деле о человеке и опыте его веры. Так, думаю, догматы и могут существовать в постдогматическое время, если только мы всерьез отдаем себе отчет в том, что время меняется, и сакрализация формул более невозможна.
Списать на поэзию пополам с философией это в данном смысле хорошо, но мало: нужно именно сопоставление с возможным опытом.

Мой ответ: Здесь некоторая логическая ошибка. Догмат - это матрица, силовое поле, в которое я могу войти и ощутить в себе токи, которые сформировали формулу как форму для мысли. Эти же токи пронизывают в момент стояния там моё вещество, мой опыт, и я рождаюсь в этом опыте - не похожей ни на кого другого, особенной, но вписывающейся в матрицу. Тут важно не спорить, не самоутверждаться, а благодарить - и тогда будет принято бытие. Иначе ведь ничего не родится свыше. А человеческое слишком человеческое само по себе, от себя, ничего настоящего не родит. В этом кошмар постчеловека - он по сути духовно бесплоден, но свято место пусто не бывает...

Вопрос: Я за жизнь, за бытие считаю крайне важным быть благодарным. Вот за это все человеческое, пусть и "слишком" : я же человек и есть. А что такое постчеловек, я не понимаю: наверное, что-то очередное постмодернистское.
А благодарность за догмат, за формулу... что ж, наверное, тоже да, как за одно из приглашений к размышлению. Обязанность как следует понять, коли уж “назвался груздем“ размышлять. Но это же не значит обязанности самому стать в своем христианстве позднеантичным греком. Я другим временем сделан.