Баллада о памятнике

У древа, средь парка Варшавы,
сидит он, задумчив и строг;
играя листочками, шалый,
в металле застыл ветерок.

И трепетны лик и одежды,
и очи, любовью полны
к родимой столице, но прежде
горел он в горниле войны.

Да… Были несносны для «наци»,
взращённых в арийской муштре,
Мазóвии  жаркие  танцы,
синкопы в скрипичной игре;

Грустинка лирических пений
и сердца горячего пыл —
всё то, что шопеновский гений
в творениях щедро излил.

Звучащих полотен художник
врагом ненавидимый стал…
— Снести! Разрубить! Уничтожить!
Расплавить в печи на металл!

Исполнены злобой, нацисты
сносили, рубили и жгли
певца фортепьяно, артиста,
«реликвию» польской земли.

Но можно ли вальс, тот, минорный,
что в памяти с детства звучит,
иль ритмы мазурки задорной
расплавить в горящей печи?!

Нет! Музыка эта нетленна,
нетленным остался металл:
и памятник пану Шопену,
как Феникс, из пепла восстал.

Стоит он в Варшаве, где прежде
стоял до кровавой войны…
Из бронзы и лик, и одежды,
и очи, любовью полны.

На бронзовой кроне, украдкой,
пернатый присядет сосед,
от вётел над речкой Утратой
споёт музыкальный привет.
2010