Вынуть человечество из человечности — возможно ли?

Постмодерн — время двоякое: с одной стороны — снятие всех шор, свобода от любых указателей. Но эта свобода осуществляется не ради освобождения, а ради порабощения. Чтобы на социальном уровне вынуть человечество из человечности, которая во многом — лишь феномен культуры. Вне приобщения к человечности человек — это только потенциальная возможность человека1. Освобождённое от всех шор человечество — это дикие и свободные «лошади», которые могут побежать куда угодно? Увы, нет, новые шоры надеваются очень быстро и технологично. «Освобождённые наши кони» летят в постчеловечность.

Вынуть человечество из человечности — возможно ли? В том и дело, что да — таковы возможности природы человека (человек открыт и вверх, и вниз). Предел этому процессу положит только Сын Человеческий — вторым пришествием. И в контексте этих процессов только и можно вполне понять слова, что хула на Сына простится, а хула на Духа — нет.

Хула на Духа — это Антипесня.

* * *

С помощью культуры, её методами, средствами, можно и окультуривать человека, и раскультуривать. В последнее время культура стала способом выкорчёвывания человека из культуры и культуры из человека. Культура превратилась в антикультуру, которая вместо песни сердца внушает человеку страсть к антипесне. Эта подмена лежит в основе порчи человечности, она же определяет смену вектора движения человечества, которое теперь направлено в постчеловечество.

* * *

В чём различие между христианами и постхристианами? В том же, в чём различие между человеками и постчеловеками. Вектор устремлений последних никуда не ведёт, он подложен, подменён — это симулякр пути, а не путь. Путь христиан — Христос, это путь во Христа, преодолеваемый с помощью Христа. Постхристиане уже нацелены мимо Христа, их Христос подменён2, потому даже когда они говорят о Христе, думают о Христе, они имеют в виду уже нечто совсем иное — симулякр.

Симулякр — «копия», не имеющая оригинала в реальности. Люди, водимые симулякрами — пленники бесконечных лабиринтов лжи, их душевная направленность разрушительна, а не созидательна. Все их истины и ценности — перевраны, они имею только видимость, кажимость, но не дают благодатного вознаграждения, ибо совершенно чужды живому Богу.

* * *

Этот мир тёплый только благодаря Богу.

* * *

Человеку некогда быть человеком, мужчине некогда быть мужчиной, а женщине - женщиной. А многим даже и не хочется этого, потому что хочется уже чего-то другого. В этом суть нашего времени, которое гонит человечество в постчеловечество. Зачем? Что там делать? Отдыхать от человечности - от человека в себе? Может в разлуке с человеком человечество заскучает по человеку? 

Беда ещё и в том, что очень многим уже кажется недопустимым существование человека в другом. Человек в другом уже что-то вроде пошлости или глупости, болезни даже или преступления. Понятия о том, что значит быть человеком, сильно искажены, покалечены. Болезнь перестали отличать от здоровья, само понимание здоровья исчезло из социального пространства. Болезнь уже смотрит свысока на здоровье и называет здоровье болезнью. Что будет дальше? Очевидно, смерть человека - вполне логичный результат смерти бога.

* * *

- Хотите быть человеком?

- А я и так человек!  - ответит всякий. - Не надо придумывать какого-то очень высокого человека, надо жить в том, что есть, а не фантазировать.

- А что есть?

Вот тут и начинаются настоящие фантазии - что есть на самом деле понять практически невозможно. Доступ к истине всегда открыт, но и всегда закрыт, потому что требуется некий акт преображения - обретение себя истинного в истине, т.к. истину (что есть на самом деле) можно уразуметь только истинным собой. Что стоит за последними словами большинство не понимает. Более того - не понимает, что это можно и нужно понимать. Не верят в чужое понимание. А своего не имеют и уходят всё дальше от самой возможности что-либо понять по-настоящему.

* * *

Согласится ли кто умереть за право быть человеком? Таков вопрос антихриста к человеку? Ибо плата за жизнь в новом мире — расчеловечивание. Это напоминает пытку совести, которой фашисты любили подвергать попавшего в плен высокоморального, героического человека, когда предлагали ему закопать живым в землю сотоварища. Тот отказывался, и тогда товарищу его предлагали сделать то же самое (закопать его самого), и товарищ соглашался, закапывал. Потом казнь прекращалась, закопанного раскапывали и подвергали искушению уже побывавшего закопанным человека, пережившего в опыте ужас быть заживо погребенным, и снова предлагали закопать живьём товарища, который только что сделал это с ним. Сломленный соглашался, чувствуя свою обречённость. Фашисту мало было убить тело человека, он хотел убить и душу.

Схожее искушение придётся пережить всему человечеству. Будут в нашей среде легко согласившиеся «закопать» ближнего и не согласившиеся, но принуждённые горьким опытом и невозможностью физически существовать, оставаясь при своей человечности.

«И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его» (Откр 13:16-17).

Уже сейчас, на уровне понимания или не понимания, приятия или неприятия ситуации, люди делятся на две духовно чуждые друг другу группы. Одни легко принимают мировой бардак за норму, другие сопротивляются ему, предпочитают оставаться на прежних человеческих позициях. Пока не все замечают эту новую схватку Каина и Авеля, однако в расчеловеченном мире неизбежно победит и уже побеждает Каин...

* * *

Человечность — это божественное в нас, а не человеческое. Это Христос в нас.

* * *

Невозможно сохранить своё человеческое достоинство, попирая чужое. Кто не оберегает достоинство другого, уже потерял своё.

* * *

Почему люди, казалось бы верующие в Бога, становятся фанатиками? Потому что идут по ложному пути. У них растёт самомнение, а не смирение, т.е. религиозный фанатик движется в сторону от Бога, а не к Богу. Он изначально неверно стартовал или сбился с пути со временем — вопрос отдельный. Думаю, изначально стартуют неверно очень многие, мня себя способными постигать Бога без всяких трудов над собой, не имея трезвения на свой счёт. Самая обычная рефлексия, самоанализ, трезвенная оценка своих поступков и мыслей могла бы спасти многих, но люди не привыкли мыслить. Мышление становится чем-то вроде преступления в глазах безумцев, потому фанатиков будет становиться всё больше.

* * *

Можно ли выбрать одно единственное слово, чтобы обозначить им причину грядущей катастрофы человека, человечности, человечества как биологического вида, а вместе с человеком и всего мира? Да, можно — самомнение. Гордость и прелесть как последствие гордости. Самомнение погубит и человека (человечность человека), и человечество, и мир в целом.

Самомнение — это дорога в антипесню, антиличность, в антихриста. Ложная личность и есть антиличность: она «вместо» и «против» одновременно. Ложный Христос и есть антихристос «и вместо», и «против».

* * *

«Человек мыслит в одиночестве, хотя и живёт социально» (Ф.Гиренок) — верно ли это? Смотря как трактовать и понимать сказанное. В одиночестве, которое суть отрыв, изоляция, атомизация — не мыслят. Мыслят в Боге, а не в одиночестве. Если в Боге, то и сообща можно — в Боге и есть сообща (в смысле соборно, а не толпой). Мыслят не в суете обыденности, а в созерцательном состоянии, именно это имеет в виду Ф. Гиренок.

Андрей Платонов свой «Котлован» начинает с того же замечания: «В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда».

Мыслящий непременно мыслит в Боге — иначе невозможно. Разве только в дьяволе, если не в Боге — об этом говорит. прп. Иустин (Попович). Для немыслящего мыслящий всегда загадка, но кого он увидит в мыслящем зависит не столько от мыслящего, сколько от того духа, который владеет немыслящим.

Последнее время характеризуется тем, что немыслящие, душевные люди технологическим путём оказываются в подчинении духу злобы, потому что технологии порабощения массового сознания построены по духовным принципам (душевные не в состоянии не подчиниться — не различают). Нейтральная душевность исчезает на глазах, и если кто не успел добровольно подчинить себя Богу, тот не заметит, как окажется встроенным на системном уровне в служение иному духу — антихристову. И, функционируя в рамках системы, окажется вынужденным принять, согласиться на условия антихристовой системы. Люди сначала вовлекаются в систему, а потом оказываются в обстоятельствах, когда не принять — большой подвиг, на который мало кто способен. Подвиг мышления, прежде всего....

* * *

Миф, миф... И то миф, и это... Не думали, что сам человек в нас, как и наша человечность — тоже миф. Миф, требующий воплощения. Не будет мифа, будет только биология — и человек испарится, вместо человеческого общества мы окажемся в зверинце.

* * *

Тема Другого очень актуальная для наших дней. И не только потому, что Другой — это окошко к Богу, не только потому, что надо учиться принимать его другость, а не пытаться исправить (испортить) под себя. Тема Другого крайне актуальна сегодня, потому что под неё маскируется другая тема — ложного и истинного, фальшивого и подлинного. Чтобы не наломать дров, чтобы не заблудиться в лабиринтах лжи, надо ясно мыслить, хорошо видеть и различать.

Ложное не есть другое. Другое не есть ложное.

Но и ложное ложному — рознь. Ошибочное не есть ложное. Если человек идёт в правильном направлении, но пока неясно видит и потому неточен — это не делает его позицию ложной. Это всего лишь этапы пути. Ложное — это в корне неверно направленное. Ложен тот, кто стоит на ложном пути.

Но и ложный путь ложному пути — рознь. Бывает ложный путь, с которого можно вернуться в исходную точку (покаяться), и ложный путь, с которого вернуться невозможно (постчеловек — дорога в никуда, с этого пути возврата назад не будет — он станет невозможным).

* * *

Надо мыслить и наблюдать, созерцать и вопрошать. И ни в коем случае не самодовольничать. Видеть — это спрашивать, тот, кто думает, что знает — не видит ничего, не может видеть.

* * *

Было время, когда много говорили о любви к ближнему. Эти «разговоры» не были бесплодными, появлялись люди, готовые пожертвовать личным благополучием ради пользы ближнего, посвятившие жизнь помощи страждущим. Теперь всё чаще ведутся разговоры о любви к себе, и они тоже не бесплодны — любви к ближнему не остаётся места в мире людей. Однако любовь к себе, к себе подлинному, невозможна без любви к ближнему. Люди быстро разучатся любить человека вообще, включая и ближнего, и себя, потому что привыкают любить скотинку в себе, а не человека. (Любящих же человека начинают презирать — возможно из зависти, из-за своей оторванности, отделённости от этого прекрасного переживания, из-за неспособности разделить красивое переживание, сделав его своим. Форма самозащиты — ненависть к недоступному).

И в этой связи можно пронаблюдать рождение пострусского, внесердечного человека3, который совершенно чужд всегдашней русской тревоге и заботе о Всечеловеке, который не в состоянии воспринимать круг смыслов и проблем вокруг Всечеловека, которого воротит от Всечеловека как от какой-то глупости и даже гадости. Какой станет Россия, когда таких станет большинство, когда они и станут Россией? Вероятно, это будет уже не Россия, а Пост-Россия и Анти-Россия. Она и сейчас уже есть, только не вполне — Анти-Россия в нас...

* * *

Особенность нашего времени — истинна действительно у каждого своя: что человек назовёт для себя истинным, то и будет для него истинным. Истину сегодня мы выбираем — по вкусу, по зову сердца, по голоду души... Если кто хочет выбрать истину по памяти — раньше это было в некотором смысле возможно (до поры, конечно, но было возможно), теперь выбирающий истину по памяти будет обманут. Выходит, кто не успел по-настоящему «проголодаться», кто не знаком лично с истиной хотя бы на уровне сердечной жажды, тот уже вряд ли получит возможность обрести истину.

Вера — от слышания внутри себя Голоса Пастыря Христа.

Во что верю, тому и отдаюсь, тем и становлюсь...

Что значит выбирать истину по памяти? То есть, как выученный урок — чужие знания и опят, которые принимаешь не как личное озарение, не как свой опыт, но как чужой, доверяя авторитетам. Другими словами, всё, что не есть дазайн Хайдеггера, — по памяти.

* * *

«Величие — это еще умение носить великих» (Дмитрий Кустанович). Да, носить, а не затаптывать, а потом лобызать то, что не удалось затоптать. Последнее — дело толпы и человека толпы, первое требует величия.

* * *

«Сегодня остаться человеком – значит отказаться от будущего, то есть остановить прогресс... Выбирать будущее сегодня – значит отказываться от человека, пытаться преодолеть человеческое на пути к нечеловеческому, отказываясь одновременно от институтов общества, которое Фуко называл дисциплинарным», — пишет философ Фёдор Гиренок.
Разумеется, будущее будущему — рознь. Можно развивать себя внешнего, можно развивать себя внутреннего. Лучше всего, вероятно, гармонично развивать и внутреннее, и внешнее. До последнего времени оно примерно так и было, пусть и с оговорками. Теперь же наступает такой период в истории, когда ради внешнего человеку предлагают отказаться от внутреннего. В этом суть антихристова миропорядка. В эту точку пространства и времени нас привело наше историческое развитие. Вектор наших устремлений таков, увы. Потому Ф. Гиренок прав, такое будущее, о котором идёт речь, несовместимо с человечностью внутри нас.

* * *

Избыточное усложнение внешнего мира неизбежно приведёт к упрощению мира внутреннего. Негармоничное развитие человека, перекос в сторону внешнего и есть суть начинающейся катастрофы, в которую мы падаем, как в воронку или смывное отверстие.

Овнешнение человека — плата за грех нехранения внутреннего.

---

1 Потому и вера без дел мертва.

2 Подменённая душевность — основа (и метод) всех негативных, обесчеловечивающих преображений. Суть подмен — уход в бессердечность и даже в тотальную внесердечность.

3 Это не верящий в сердечность человек, не способный прочувствовать сердечное как таковое. Это не прагматик уже, а постпрагматик — человек антихристова мира. Это бывший романтик, своего рода янычар от романтиков, сердечно убеждённый антагонист всякого романтизма — верующий в бессердечность её апологет. Внесердечность начинается с подменённой сердечности, с подменённого образа человека как антииконы.

ВОПРОС-ОТВЕТ:

Вопрос: Нравственный выбор. Этика. Допустима ли смерть одного для спасения пятерых! Знаменитый эксперимент по выбору смерти от катящейся вагонетки. Коли погибнет один, то спасутся пятеро. Сможете ли вы переключить стрелку, чтобы погиб один, зато пятеро остались живы?

Мой ответ: Ошибка такого рода вопросов заключается в том, что они пытаются рациональным путём заполучить верный ответ, который вне обстоятельств невозможен. Спрашивать можно и нужно, и, конечно, интересно бы понять. Но я вот сколько ни думаю о такого рода вопросах, всякий раз прихожу к понимаю, что в экстремальных обстоятельствах человек не сам принимает решение — он его получает как озарение. Или не получает, возможно... Не знаю, всякий ли человек в таких обстоятельствах получает ответ свыше, но очевидно, что рациональное мышление отключается и человек действует по наитию. А потому ответы на такие вопросы получаются спекулятивными — пока не оказался в ситуации. Более того, оказавшись в ситуации, человек может действовать диаметрально противоположным образом — не так, как решил, хотел, надеялся поступить, когда находился в спокойной обстановке, размышляя и принимая решение отстранённо, абстрактно.

Вопрос: Я называю эту тему "арифметика морали". То, о чём Вы говорите, "понятно". В экстремальных обстоятельствах оно всё... непонятно. Но проблема шире. есть масса вопросов, которые должны быть решены в спокойной обстановке и вполне рационально, и с полным пониманием, что какое бы решение ты не принял — будут жертвы. Жертвы эти статистичны, мы не знаем этих людей (ими можем оказаться и мы сами, принимающие решение). Но это ничего не меняет: мы принимаем решение, в результате которого кто-то погибнет.

Мой ответ: В этом ракурсе если, тоже всё «понятно». Когда-то давно я эту тему увидела в отношениях Христа и Иуды. Ведь Иуда добра хотел — он был патриотом, он мечтал о торжестве своего народа, о его благополучии. И ради этого был готов пожертвовать Христом — в том смысле, что он-то всё равно не умрёт, а, наоборот, явит свою силу и начнётся счастье. Именно это было ошибкой Иуды. Потому я и на ваш ракурс считаю правильным ответ: надо спасать каждого. Нельзя принимать рациональное решение кого-то убить, чтобы жили другие, оно греховно. Но по факту, в обстоятельствах, бывает всяко. Но именно тогда и можно принять правильное решение.

Из дневников, ноябрь 2020, май 2021