Видеть другого...

Видеть другого... Ибо если не видеть, то с кем общаться? Со своей галлюцинацией на тему другого?

Но что значит - видеть другого? Видеть можно по-разному. Вот идём мы с Ве (наша собака) по дороге, и рядом едут автомашины - такой отрезок пути, что пешие невольно сопровождают тех, кто «оседлал» авто (им некуда деться). И я заметила КАК меня видел водитель, проезжавший мимо нас. Думаю, описывать это не обязательно - мы были потенциальной угрозой для него, он следил за нашим поведением (мало ли что бывает), но видел ли он нас - именно нас? Конечно нет. У него и цели такой не было. Видя нас, он нас не видел - так часто бывает в жизни и при других обстоятельствах, когда встречаются не люди, не личности, а социальные роли (даже такие как муж и жена или родители и дети, не говоря о контактах с должностными лицами всех мастей).

Как ни странно это прозвучит, но подобным образом на меня смотрели и доктора (за редким исключением), когда я приходила к ним с послеоперационными проблемами, надеясь на их помощь. А казалось бы, что уж кто-кто, а врач должен видеть пациента насквозь. Но это если врач внутренне настроен именно быть врачом, помогать больному, лечить его, спасать, а не  быть по отношению к нему богом, надзирателем, судьей или просто врагом (пациенты  ведь иногда подают в суд, к сожалению, потому надо заранее обезопасить себя на случай если... - ничего личного...).

Нет, о помощи не было даже речи - меня они не видели, я была лишь потенциальной угрозой их корпорации, хотя лично я нуждалась только в медицинской помощи. Пришлось спасать самолечением и помощью непрофильных специалистов (не членов той самой мед.корпорации - они были представителями другого вида мед.работников, т.е. представителями другой корпорации по факту или другого отдела той же корпорации - это уж как больше нравится считать). лечить можно только того, кого видишь.

Но и чтобы сражаться надо видеть - однако по-другому, не так как надо видеть для спасения. Этот взгляд хорошо описал философ А.А. Зиновьев, когда рассказывал об изучении СССР западными специалистами. Были созданы множественные институты, в которых нашу страну изучали, говоря словами Зиновьева, не как биологи изучают организм, чтобы понять как он функционирует, как развивается, но как изучают охотники - чтобы убить минимальными усилиями и затратами.

Нормальный взгляд на другого - иной, он должен быть любящим в христианском понимании этого слова. То есть это не столько про «эрогенные зоны» (это интересно манипуляторам), сколько про становление собой истинным - т.е. про бытие другого. 

Когда мы смотрим только корыстно - потребительски - на другого, мы грешим перед Богом. Ибо Богу угодна любовь в нас, а не потребительство друг друга.

Герои Андрея Платонова (см. «Котлован») хотят любить другого по-христиански, настоящей заботливой любовью. Но гений писателя чувствует, что не суждено людям долго играть в эту красивую игру, что бюрократы и технократы (новые «книжники и фарисеи») погубят тот мир, который мечтают построить романтично настроенные идеалисты.

Русская идея как раз в том, чтобы видеть в другом такого же как ты сам человека - ближнего, независимо от его национальности, цвета кожи, социального положения, материального достатка. Русская идея воюет только с теми, кому чужда эта мысль о всечеловеческом братстве - братстве во Христе, с теми, кто хочет глядеть на другого недобрыми корыстными глазами. И против русской идеи воюют именно те, кто не хочет жить в мире равных для всех возможностей, наполненном дружбой в добре вопреки всем различиям. Дружбе в добре такие предпочитают «дружбу» в корысти, как минимум, а то и «дружбу» во зле. Последние суть коллективный антихрист.

* * *

Всякий человек бесконечен и вечен, видеть его конечным, ограниченным - заблуждаться и лгать. Строить отношения с человеком следует, исходя из его вечности и бесконечности, даже если он сам о себе этого не знает.