Мне очень жаль, Моника!

Мне очень жаль, Моника! Поверь, мне очень жаль. Но что мне оставалось?
Не я начал эту войну - я слишком труслив и свободолюбив для войны.
Они начали...

Я понимаю, что словосочетание «карательная медицина» тебя отпугивает. Тебе кажется, что это невозможное сочетание слов. Однако твоё непонимание не является достаточной причиной для того, чтобы нечто не существовало, если ты этого не понимаешь.

Мне хотели удалить голову - не в том месте выросла, по их мнению. Я сумел откупиться. Медицинский трибунал в отместку приговорил две мои щеки к смерти. Их жестоко расстреляли, повредив мне и челюстную кость, и мягкие ткани. Надеялись, вероятно, что в итоге приговорённая прежде голова загниёт и отвалится. Но я до сих пор жив, Моника!

Не нравится им моя голова, понимаешь? А мне нравится, и  вовсе не потому, что она у меня одна. И не потому, что ты её когда-то целовала в лоб.   С моей головой не пропадёшь, даже попав в лапы медицинской инквизиции - это важно.

Инквизиция не любит сопротивленцев и отлавливает таких, прибегая к всевозможным фальсификациям. Сопротивленец оказывается преступником сразу по нескольким статьям и одновременно назначается психически нездоровым, а потому невероятно опасным.
Лично меня всегда поражает наивность граждан, безоговорочно верящих всем заявлениям инквизиции и по своей инициативе помогающих выискивать сопротивленцев. Довольно часто такие помощники гибнут при неизвестных обстоятельствах, а со временем их так же причисляют к сопротивленцам-преступникам - тогда никто не интересуется их участью. Я тебя предупредил, Моника,  верь мне, если хочешь выжить.

Помни и другое. Моя голова умеет мыслить оздоровительно, так что раны, причинённые  медиками инквизиции, исчезают. Потому сопротивленцы распространяют оздоровительные мысли как слоганы, умело встраивая их в рекламные тексты, так что их долго не могут обнаружить ищейки инквизиции. Люди, локализованные в пространстве распространения оздоровительных мыслей, выздоравливают от большинства современных болезней.

Всё дело в том, что болезни эти - сфальсифицированы медиками инквизиции, внедрены в тела людей не только как агенты наблюдения за ними, но и как агенты влияния. И тела сопротивляются насилию, о котором люди даже не подозревают - тела людей оказываются умнее, природнее самих людей. Тела умнее и вернее  людских умов, людских сердец - разве это не странно? 

Внедрённая виртуальная реальность  - причина всеобщего помешательства,  но тела с ума пока не сошли. Тела сопротивляются. Клеточный уровень постоянно атакуется агентами влияния, но пока в большинстве случаев договориться с телами инквизиция не умеет.

Моя голова - одна из немногих, чьё сопротивление медикам инквизиции вызывает трепетное удивление и уважение даже в среде самих медиков. У нас есть там свои люди, посильно помогающие сопротивлению. Они не готовы бросить вызов системе, но готовы, где можно, прикрыть страдающего человека. Говорят, раньше большинство медиков были такими. Трудно в это поверить, ведь я этого никогда не видел, но многие старые сопротивленцы уверяют, что именно так было прежде, а я верю им.

Мы с тобой родились слишком поздно, нам невозможно понять, каким был мир прежде, до карательной медицины, до инквизиции. Но я бы хотел людям такой жизни, как была прежде, и потому я приношу свою жизнь на алтарь сопротивления.

Нас учили быть верными. Нас учили быть преданными. И я остаюсь верным и преданным тому, во что верю. А верю я в то, что делает меня человечным по отношению ко всем людям. Это не значит, что тебя я люблю меньше или больше. Я считаю низостью любить только членов своей группы. Если кто полюбит тебя такой любовью, беги от него подальше. Кастовая любовь - это вовсе не любовь, а взаимное пользование. Любовь не умеет ненавидеть другого человека, не умеет презирать другого человека, любовь не умеет желать зла другому человеку, не умеет быть равнодушной к его страданиям - запомни это.

Может так случиться, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Но я буду оберегать тебя всеми доступными мне способами. Я окружу твой дом своими тайными посланиями тебе. Если ты захочешь, мы никогда не расстанемся, несмотря на происходящее в этом безумном мире.

Я счастлив, Моника! И мне очень жаль, что ты не можешь разделить со мной это счастье свободы - я бы хотел подарить тебе его, если б мог. Но если ты передумаешь, если захочешь сбежать ко мне  - дай мне знать. Правда, это может случиться только до прихода к тебе карательных инквизиторов.

Сохрани моё письмо в своей памяти, сохрани эту горсточку смысла, как хранят горсточку пепла после сожжения праха дорогого человека. И этот пепел, может быть, послужит тебе, когда придёт время.

9 декабря 2019